Когда хозяйка особняка вошла в гостиную — стремительная, в прямом тёмном платье — Элья поприветствовала её ласковой улыбкой.
— Здравствуй, Жерра. Макора прислала меня тебе в помощь. Но ты, верно, уже знаешь об этом, судя по твоему лицу?
— Знаю. Макора ежевечернее связывается со мной через зеркало в моей комнате. — Жерра неприятно улыбнулась. — По её словам, тебя выкинули из Сакта-Кей за интрижку с каким-то нищебродом.
— А ты изменилась, знаешь, — заметила Элья. — В те времена, когда мы с тобой обе состояли в Сопротивлении, ты была из тех, кто презирал роскошь, и никогда бы не позволила себе отзываться в подобном тоне о человеке, который честно трудится, но мало зарабатывает. И, кстати, ты, вероятно, не очень поняла ситуацию со слов нашей, так скажем, благодетельницы. Не было никакой интрижки. Просто меня в очередной раз предали.
Жерра опустила глаза, немного смутившись. Но когда она уселась в одно из кресел и снова посмотрела на Элью, на её бледном лице не было и тени раскаяния.
— Ты, верно, хочешь, чтобы я тебя приютила? — предположила Жерра. — Сегодня могу предоставить тебе в распоряжение одну из своих комнат, но после, пожалуйста, поищи другое место. Мне не нужна помощь, ты будешь только мешать. Уж прости за прямоту.
— О, не беспокойся, я найду место, где смогу переночевать и сегодня. Не хочется тебя стеснять. Я просто зашла поздороваться.
— Ты меня не стеснишь. Речь не об этом, я же уже сказала.
— Ну да, речь о том, что ты мне не доверяешь. Я из-за твоего недоверия уже просидела два месяца взаперти, ты не в курсе? Это, кстати, было после того, как ты заявила, что не хочешь со мной ссориться — в «Синем солнце», помнишь? Мне тогда даже показалось, что мы могли бы, наконец, подружиться. Жаль, что только показалось.
Прикрыв глаза, Жерра откинулась на спинку кресла.
— Прости, я очень устала. Тяжёлый был день.
— Понимаю, — отозвалась Элья. — Я сама пришла сюда пешком из Кабрии.
— Тогда не вижу смысла нам сейчас пытаться нормально поговорить. Оставайся здесь, мы всё обсудим завтра утром… Сальбек, — перешла она на иланский, — вели приготовить гостье комнату, пожалуйста.
— Слушаюсь.
Дворецкий отправился отдавать распоряжения, а Жерра застыла в кресле, погрузившись в себя, и словно забыла, что кроме неё в комнате есть кто-то ещё.
Элья вздохнула и поставила чашку с пирреем на маленький столик.
— Рассказывай, какие у тебя проблемы.
Жерра с подозрением посмотрела на неё, и Элья закатила глаза:
— Мы на одной стороне, усвой уже, наконец. И если тебе не нужна моя помощь, то я, по крайней мере, могу выслушать. А может, и посоветую что-нибудь дельное — у меня иногда случаются проблески здравого смысла. — Она обезоруживающе улыбнулась.
Жерра вздохнула и отвела глаза. Ей, видимо, действительно хотелось кому-то пожаловаться, но она давно отвыкла это делать. А Элью революционерка ещё и недолюбливала.
— Я плохо понимаю, что происходит, честно говоря. Я выполняю задания, но какова цель моих действий, не всегда знаю. От меня многое скрывают… и очень сложно что-то делать, не видя конечной цели.
Элья едва удержалась, чтобы не съязвить по поводу мифической высокой цели, ради которой Жерра когда-то пошла в Сопротивление, а может, даже напомнить о мести Эресту за убитого мужа. Из внезапной откровенности Жерры можно было извлечь определённую пользу, а значит, следовало держать себя в руках.
— Мы очень много работали над тем, чтобы выявить связистов Эреста, — сказала Жерра. — Маги их отслеживали, а потом либо мы искали, либо Макоре самой удавалось как-то устранить их через Зеркальные Глубины… В общем, сейчас по всей Илане осталось очень мало точек, через которые шпионы Эреста могли бы передать информацию. И они очень редко работают, потому что каждый раз, когда связист включает передатчик, он рискует раскрыть своё местонахождение. В Рагире передатчиков не оставалось — два связиста ушли куда-то в горы, а там их очень сложно вычислить, много помех, но больше не было никого… И вот, сегодня внезапно заработал третий передатчик. Помимо этих двух, которые тоже включились. Кто-то нагло вышел на приём из центра города. Это, судя по всему, было какое-то важное сообщение, но наши маги не смогли его перехватить. Мне нужно сегодня доложить об этом Макоре… боюсь, она будет очень недовольна.
Элья сдержала улыбку. До выступления иланцев из Рагирской долины оставалась неделя, и, следовательно, её коллеги работали, прикладывали все силы, чтобы этого не случилось, готовили операцию. И сейчас, очевидно, по всем каналам прошла команда: «Выполнять».
А значит, никакого выступления не будет. Потому что за операцию отвечает, в том числе, Саррет, а он всё сделает правильно.
Элья опустила глаза, чтобы не выдать злорадства.
— Ты же химик, Жерра, — сказала она. — Я не думала, что ты занимаешься чем-то таким…
Жерра хмыкнула:
— Сейчас химики не нужны. Особенно с моей специализацией. Лекарства?.. Потом, возможно, понадобятся лекарства, если всё-таки разразится война. Но так как Эрест рехнулся окончательно, то войны не будет. Панго беспрепятственно взойдёт на престол, его… наши друзья иланцы получат какой-нибудь небольшой округ в благодарность, и все будут довольны… Нет, я больше не занимаюсь химией. Я, если хочешь знать, символ объединения.
Гордость и странная горечь прозвучали в её голосе.
— Тебе обязательно идти с армией?
— Конечно. И тебе. Здесь, в Рагире, нам больше нечего будет делать. Полк пехотный, но командиры — и мы с тобой — отправятся на лошадях. Тропа там пологая, широкая, если помнишь, можно подняться к мосту верхом. Мы пойдём с первой же ротой, во главе колонны, со штандартами, поведём войско к озеру, на встречу с Панго… всё будет очень торжественно.
— Я представляю, — улыбнулась Элья, причём совершенно искренне, ибо вообразила себя в красивом костюме на лошади во главе иланского войска со знаменем в руке, а если всё это ещё под музыку…
Потом мысленно одёрнула себя: никакого похода не будет, она никуда не пойдёт. Выступление войска сорвётся.
— Кстати, если очень хочешь помочь, можешь заняться нашим внешним видом. Договориться с портными… Ну, чтобы всё это прилично было. Лучше с магами, ведь у нас осталось дней пять, поэтому нужно, чтобы сшили быстро и качественно. Деньги, если что, есть.
— Я с радостью! — оживилась Элья. Пускай войско никуда не пойдёт, но красивый костюм у неё всё равно будет. Не отберут же его потом, в самом деле. — У меня уже есть идея. Дамы при дворе Панго носят голубой цвет. Можем пошить что-то вроде военной формы, только поизящнее, из голубого сукна, и с вишнёвыми мундирами иланцев хорошо будет смотреться, как бы контраст такой… Ты ведь ничего не имеешь против голубого?
— Да нет… — растерялась Жерра, которая носила обычно тёмные оттенки. Потом внезапно улыбнулась: — Боги, Элья, ты совершенно не меняешься с годами.
Элья рассмеялась:
— Ну, я бы так не сказала, но есть вещи, которые ничем из себя не вытравишь, тут ты права.
— Я помню, как ты в школе возилась с нарядами для выступлений. Приставала ко всем подряд… Ты-то сама так и не научилась шить?
— Увы, — вздохнула Элья. — Только пуговицы пришивать. Но по сравнению с тем, что было раньше, это уже, я считаю, достижение…
Появился дворецкий Сальбек, и объявил, что комната готова.
— Пошли спать, — сказала Жерра. — Я с ног валюсь.
10
Вопреки ожиданиям, Элье удалось завоевать расположение Жерры до такой степени, что та не стала просить её поискать себе другое жильё, а позволила остаться до того дня, когда они пойдут с иланским войском на Аасту. Вернее, до того дня, когда они должны будут туда пойти. Сложно было сказать, что заставило Жерру изменить своё мнение; однако Элья смутно догадывалась, что дело было в их общих воспоминаниях, пусть и маленьких, но очень светлых. В тех временах, когда они обе учились в школе-приюте. Раньше, когда Жерра была убеждённой революционеркой, Элья её только раздражала. Потом Элья и сама изменилась. Но сейчас, когда «тьму» девушки заглушал Макорин амулет, в ней иногда возникало что-то прежнее, лёгкое и счастливое, и Жерра, общаясь с Эльей, невольно возвращалась в прошлое. Туда, где сама была совсем другим человеком.