— Ты не бойся, — сказала она, — я тебя не выдам. Вас всех. Просто уйду и всё.
— Вы думаете, я вас просто так отпущу, поверив на слово? — спросил Саррет.
— Думаю, в этот раз ты поверишь. А не поверишь, так можешь стрелять, мне всё равно!
Голос её на последнем слове сорвался, и она поспешила прочь, за валуны, туда, где стояли лошади. Когда Жерра пробегала мимо них с Гереком, Элья испугалась, увидев её лицо. Это было лицо человека, который собрался умирать.
— Жерра, пожалуйста…
Но девушка только тряхнула головой, не остановившись и даже не посмотрев в сторону той, с кем они почти стали подругами. Почти…
Признаться честно, Элья ожидала, что если Жерра когда-нибудь ещё встретится с Сарретом, разговор их будет совсем другим. Она ещё помнила искажённое яростью лицо, сведённые судорогой пальцы, которые как будто так и норовили вцепиться в шею обидчика. И вдруг это истеричное, отчаянное: «Я тебя не выдам».
Элье впервые пришла в голову поразительная догадка, что Жерра тогда доверилась Лэрге Саввею не потому, что он шемейский дворянин. И уж тем более, не потому, что хотела спровоцировать. Для неё это был шаг совсем иного рода. А если Жерра думает, что скоро погибнет, и, вопреки этому, идёт — значит, всё совсем серьёзно, до смерти серьёзно, хотя, казалось бы, можно ли было подумать про Жерру, что такой человек, как Лэрге Саввей…
Элья покосилась на Саррета, который как раз направлялся к ним. Вид у него был весьма недобрый.
— Ты с дуба рухнул? — поинтересовался полицейский у Герека. — Ты что вообще здесь делаешь?!
— Это был единственный человек в округе, который мог меня узнать, — заметил Герек, усаживая Элью на небольшой плоский камушек. Та сразу стащила ранец, чтобы не раздражал воспалившиеся раны, а заодно сняла и жутко неудобный, как оказалось, кивер. — Я же не думал, что именно на неё и нарвусь! Я просто подумал, что ты наверняка тут будешь, и хотел похвастаться разгаданным шифром… Помнишь, над которым я ещё в Тангроле маялся?
— Очень вовремя, — съязвил Саррет, — молодец.
Пока они препирались, Элья смотрела поверх большого камня на мост, где собралась уже почти вся рота. Оттуда доносились громкие, но неразборчивые команды, а над шеренгами мерцал багряно-красный язык знамени. На нём ещё был вышит золотой орнамент, но с такого расстояния разглядеть его было невозможно.
— Зря ты, — укорил друга Герек. — Между прочим, я перехватил весьма любопытное сообщение. Нашего Панго идут встречать шемейские дворяне!
— Ну и что? Сопротивление нацеливалось на шемейцев ещё два года назад. Уговорили, значит.
— Любопытна не столько эта информация, — сказал Герек, — сколько факт, что этот же шифр использовался в прошлом году. То сообщение между Кабрией и Аастой, над которым я ломал голову, было перехвачено, когда Панго ещё только-только пришёл в Кабрию, а конкретно на тот момент вообще был под арестом. Но в Кабрии уже тогда сидел кто-то, кто связывался с Аастой. Причём в обоих сообщениях, и в том, и в этом, фигурирует некий Граф. Предполагаю, что это Макора общалась, больше вроде некому…
Саррет нахмурился:
— Но граф — не самый распространённый титул среди шемейских дворян…
— Так вот, тогда этот Граф к ним только присоединился, — продолжал Герек. — В старом сообщении говорилось, что он накоротке с Домом Полиции, что они даже пользовались его помощью для подготовки каких-то секретных операций…
Элья разглядела всадницу в голубом, только что взошедшую на мост. Когда та ехала мимо построившихся солдат, её приветствовали криками. У Эльи сжалось сердце: Жерра, Жерра…
— Подожди, — вдруг сказал Саррет, и Элья удивлённо повернулась к нему. Но Саррет не смотрел на мост, он невидяще глядел в сторону, силясь переварить только что услышанную новость. — Это может быть только Маргис Кард… но это не может быть он.
— Почему?
— Просто потому что не может быть!
Вдруг послышался грохот и слаженный крик. Все трое резко повернули головы — чтобы увидеть, как частично, на удивление слаженно, у одного из берегов осыпались сваи моста, ещё недавно казавшиеся нерушимыми. Деревянный настил с чугунными перилами резко накренился в сторону, будто норовя стряхнуть собравшихся на нём людей и лошадей. И некоторые уже летели в пропасть — но многие ещё оставались; было видно, как они панически стараются за что-то зацепиться, спастись. У собравшихся на берегу имелся целый миг, чтобы поверить в это спасение.
За этот миг Саррет опустился рядом с Эльей на траву, а Герек продолжительно, на выдохе, выругался.
А потом загромыхало снова. Громыхало страшно и долго — легендарный Татарэтский мост обрушивался в реку. Вместе с камнями и кусками дерева в воду падала рота элитного иланского полка: пехота, всадники. Бесценное полковое знамя мелькнуло багряным всполохом и тоже пропало в глубоких водах Мельдеу.
Потом грянула тишина.
То, что началось после тишины, описать сложно. Бег, крики, подвывания, страх, ярость и опустошение. Сотни людей на берегах Мельдеу стремились сделать хоть что-то — и не могли сделать ничего. Потому что не умели поворачивать вспять время.
Герек подошёл к Саррету, по-прежнему сидевшему на земле.
— Только не говори, что ты не знал.
— Я не знал. Честное слово, я понятия не имел, что это будет так.
Какой-то солдат, пробегая мимо, толкнул Герека, и тот, неожиданно разозлившись, прокричал вслед торопыге пару ласковых. Солдат даже не обернулся.
— У них были свои маги, — сказал Саррет. — Я не понимаю… они должны были…
Элья никогда не слышала в его голосе такой растерянности.
— Ты идиот?! — Герек почти кричал, причём отнюдь не на иланском. Хорошо, что никто никого не слышал в этот момент. — Для того чтобы разрушить Татарэтский мост, потребовалась долгая подготовка, работа десятков магов! Тогда всё делали на века: и строили, и колдовали! По-твоему, несколько хитро сплетённых заклинаний, помноженные на один мощный выброс энергии, можно перебить силами пары-тройки штатных волшебников, которые, к тому же, сами падают? Ты же давно говорил, мол, наших магов стало меньше из-за того, что многих погнали на какое-то таинственное задание. Я ещё тогда подумал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
«Вот, чем всё это время занималась Бирра», — отстранённо подумала Элья.
Герек перевёл дух и, снова посмотрев на мост, неожиданно тихо спросил:
— Сколько людей там было?
— Сто семьдесят четыре человека, — сказал Саррет. И, помедлив, добавил: — Вместе с Жеррой — сто семьдесят пять.
Элья закрыла глаза.
— Понятно, — процедил Герек. — Зачем, действительно, рисковать своими солдатами, магами и оружием, когда можно просто взять и отправить на тот свет две сотни ни в чём не повинных людей вот таким простым и экономичным способом! Тем более, у Эреста уже есть опыт по уничтожению тех, кто переходит ему дорогу, путём разрушения мостов… Но, если хочешь знать, я считаю, что это подло.
Саррет поднял на него глаза:
— Ты забыл, зачем они собирались в Аасту? По-твоему, их дело было благороднее, честнее?
— То есть, ты поддерживаешь подобные методы?
— Кто я такой, чтобы кого-то поддерживать?
— Ну да, ты всего лишь выполняешь приказы, — ядовито отозвался Герек. — Зачем тебе думать, действительно? А ведь смерть этих людей и на твоей совести, между прочим. И на её. И на моей. Но на твоей — в большей степени.
— Пусть так, — глухо произнёс Саррет. — Но пусть это будут две сотни иланских солдат, чем несколько сотен или даже тысяч мирных жителей Аасты, которые бы погибли, если бы в столицу вошёл иланский полк.
— Война теперь в любом случае неизбежна, — отрезал Герек.
— Или нет. Мосты иногда рушатся. Тем более старые. Доказательств, что это сделал Татарэт, нет никаких.
— Можно подумать, Альтауса это остановит!
— Альтауса остановит отсутствие удобной переправы. Вести войско по горным районам не так-то просто. Эрест выиграет время. И это если война действительно будет… не забывай, мы можем чего-то не знать.