— Изобретательно, — проворчала Элья.
— Не перебивай, пожалуйста. Значит, ты приходишь в этот «Вагон», заказываешь два пиррея, садишься за свободный столик — там всегда есть свободные столики. Какое-то время спустя к тебе подойдёт темноволосый мужчина в зелёном фартуке, ростом чуть пониже меня, и спросит, в какой гостинице ты остановилась. Ты говоришь: «Ни в какой, друг, я только что с поезда». Тогда он порекомендует тебе остановиться в гостинице «Белый цветок» на той же Вокзальной улице и скажет номер комнаты, которую тебе нужно будет снять. «Белый цветок» платит «Вагону» за рекламу, так что рекомендовать эту гостиницу у них в порядке вещей. Ты его благодаришь, выпиваешь пиррей — или не выпиваешь, как хочешь — идёшь в гостиницу и снимаешь указанный номер. Потом садишься и ждёшь. Через час, максимум, два, он к тебе придёт и отправит сообщение. Дальше ты отдаёшь передатчик ему, назначаешь время, а он, в свою очередь, назначает место. Я бы тебе порекомендовал встретиться с ним через день. И так до… до какого времени мы договорились?
— До второго дня летящего месяца. Я всё помню, не волнуйся. Кстати, если придёт сообщение, как я его расшифрую?
— Если у меня всё получится, шифр будет тебе известен. Если нет — ты знаешь, что делать. — Он вздохнул, побарабанил по столу пальцами, затем взял в руку столовый нож. — Но на всякий случай, жди до второго… Ещё вопросы?
— Нет. — Элья отодвинула пустую тарелку. Хотелось пить. — А что у тебя там в кастрюлях такое?
— В одной — вода греется, в другой — рябиновый компот. Но он ещё даже не закипел, так что придётся подождать. Вообще я надеялся, здесь где-нибудь что-нибудь выпить есть, но, видимо, зря надеялся. Тоже мне, охотник… В погребе только яблоки.
Саррет меланхолично вертел нож в руке. Нож то и дело застывал на его указательном пальце, балансируя на тупой стороне лезвия — и снова оказывался в ладони. Элья давно не видела Саррета вне работы и предположила, что у него завелась эта дурацкая привычка ещё со времён неудач в тире, просто он давал ей волю только когда имел право быть самим собой.
— Здесь есть погреб? — спросила она, наблюдая за его манипуляциями.
— В кладовке лестница, ты разве не видела?
Элья покачала головой.
— Да ты — сама наблюдательность.
В голосе — ни намёка на шутливость. Просто теперь, когда Саррет сказал всё важное, он воспользовался случаем и сцедил ещё одну порцию яда.
Элья молча взяла другой нож, так же сбалансировала его на пальце, находя центр тяжести, и молча метнула в дверной косяк. Лезвие надёжно вонзилось в древесину.
Девушка так же молча встала и вышла из кухни. Через две секунды раздался глухой стук рукоятки о косяк и звук падения ножа на пол. Не рассчитал… Покачав головой, Элья вновь принялась за зубрёжку.
Саррет какое-то время возился на кухне, но потом тоже появился в комнате, чтобы растопить печку. Разводя огонь, он искоса наблюдал за тем, как Элья, уткнувшись в листик с шифровкой, делает шаги и повороты.
Когда в печке запылал огонь, полицейский бесцеремонно полез в её ранец.
— Эй! — возмутилась Элья.
— Я за книжкой.
— А спросить?
— Не хотел тебя отвлекать.
— Угу. Вот уж не отвлёк так не отвлёк.
Саррет усмехнулся — впервые за эти долгие часы, у Эльи аж сердце ёкнуло — но извиняться не стал и молча ушёл на кухню вместе с «Историческими курьёзами». Правда, вернулся уже через четверть часа — принёс кружку с рябиновым компотом. Горьковатым, но подслащённым мёдом, уже настоявшимся и лишь слегка подостывшим — одним словом, идеальным. У Эльи от первого же глотка рот расплылся до ушей — до чего же вкусно!
— Где ты научился готовить?
— «Научился» — это сильно сказано. Чтобы поджарить картошку и сварить компот, большого ума не надо.
— И всё-таки?
— Ну, я довольно долго жил один. Так что, можно сказать, жизнь заставила. Как шифровка?
— Вроде бы выучила, — неуверенно отозвалась Элья. — Я как раз думала, тебя звать. А как книжка?
— Байки какие-то, — поморщился Саррет. Потом забрал у неё листик с сообщением и уселся на стул. — Ну, давай.
Элья слегка съёжилась под его выжидательным взглядом. Потом села на краешек кровати и закрыла глаза.
— К, Ж, З, С, С…
Она почти не двигалась. Только иногда подавалась вперёд или назад, или беззвучно хлопала в ладоши — на пробелах.
— Всё правильно. — Саррет убрал шифровку за пазуху. — Правда, я ожидал, что мне сейчас покажут выступление звезды придворного театра, но, видимо, не судьба.
— Это же просто бессмысленный набор движений, а не танец. Если бы я придумывала танец о рухнувшем мосте, то исключила бы хлопки в ладоши… Да и я уже давно не звезда придворного театра. — Элья отвернулась. — Последняя моя должность — старшая фрейлина при её величестве Инильте Кабрийской.
— Да, я читал. И каково это, кстати — быть фрейлиной у трупа?
Элья вспомнила жуткое лицо королевы, и её пробрал озноб.
— А сам как думаешь? — она невольно обхватила себя руками, словно в попытке согреться — хотя в комнате уже было достаточно тепло. — Хотя, надо отдать Макоре должное, по Инерре сейчас не скажешь, что она труп. Никто, кроме меня да ещё её личной служанки, об этом и не подозревал. Её величество была очень стеснительна и не позволяла всем фрейлинам присутствовать при её утреннем и вечернем туалете.
— То есть, если я правильно понимаю, вы со служанкой вдвоём раздевали и одевали покойницу? — уточнил Саррет.
— Боги, да нет, конечно! — Элья нервно встала и подошла к окну. Небрежный, какой-то будничный тон Саррета вовсе не препятствовал разыгравшемуся воображению, и это было невыносимо. — Она всё делала сама. Мы просто приходили туда для вида и стояли, отвернувшись. Я её даже ни разу не видела без одежды. Наверное, Макора позаботилась не только о её лице, но проверять не хотелось… Саррет?..
— Что?
— Слушай, а ты… ты ведь меня убьёшь только если другого выбора не останется, да?
— Разумеется. Сегодня, например, выбор был.
Элья снова поёжилась. Улыбка Инерры так и стояла перед глазами. Девушка вспомнила, что возлюбленную Панго когда-то зверски убили по приказу Эреста.
— И ты ведь… ты ведь это сделаешь так, чтобы я не успела ничего понять, да?..
— Элья, я бы, на твоём месте, оставил эту тему. Мы же уже пришли сегодня к выводу, что вероятность подобного исхода крайне мала.
В непростой ситуации в Саррете, по всей видимости, просыпались тонны протоколов, написанных им, когда он ещё числился в отделе майора Наргеля, и он переходил на казённый язык. А ситуация была непростой — разговоры подобного рода люди обычно не ведут. Однако Элья не собиралась уступать:
— Да, я понимаю, но тем не менее…
— Нет, я буду убивать тебя долго и с особой жестокостью.
Девушка повернулась и адресовала ему укоризненный взгляд.
— Сегодня слишком паршивый день для хороших шуток, — сказал Саррет. Тон его был отнюдь не извиняющимся — мужчина просто констатировал факт. — Элья, я практически уверен, что до этого не дойдёт. Прекрати забивать себе голову.
— Угу, тебе-то легко говорить, — проворчала Элья, снова отворачиваясь к окну. — И погода ещё удружила… Завтра будем грязь месить несколько часов кряду. Хорошо, если дождь закончится.
Она услышала, как Саррет встал со стула, подошёл ближе. Почувствовала его тепло за своим плечом, запах печного дыма, исходящий от его куртки.
— Что ж… — голос прозвучал прямо над ухом, и Элья невольно вздрогнула. Но очевидно было, что Саррет просто тоже смотрит в окно, и подошёл вовсе не потому, что ему захотелось постоять с ней рядом. — Будем надеяться, что это окажется нашей единственной проблемой.
— У нас всё получится, — поспешила ответить на это Элья.
Над ухом раздалось скептическое хмыканье.
— Правда, вот увидишь! — обернулась девушка к Саррету. — У нас всё получится. И всё закончится, и всё будет хорошо…
Он прищурил глаза.
— Будет хорошо? Когда всё закончится? Ну, это как посмотреть. Мы с тобой, например, в любом случае ничего от этого не выиграем. Даже если Дертоль получит шифровку. Если она фальшивая — значит, я сейчас без разрешения покидаю вверенный мне участок, что категорически запрещено. Если она правдива, то это, скорее всего, означает, что мы с тобой (и, главным образом, я) помогли предателям уничтожить двести иланцев, что, возможно, приведёт к открытому международному конфликту. Как ты думаешь, нас за это наградят?