— Ты что, взял с собой к мосту все деньги, которые у тебя были? В крупных купюрах?
— Практически все. В Илане я завёл привычку выходя из дома собираться так, будто могу туда не вернуться. Как видишь, пригодилось.
— Тебе самому-то там хватит на билет?
— Конечно. Я считаю, сколько у меня остаётся.
— Всё равно, у меня ещё свои есть…
— Твои — это твои, — отрезал Саррет. — Так же как мои — это мои. А это государственные средства, которые я, как куратор, вручаю тебе, как агенту, для успешного завершения операции. А то, что эта операция идёт вразрез с отданными мне распоряжениями — уже на моей ответственности.
Элья сунула деньги во внутренний карман пальто, потом подошла к жаровне, чтобы перевернуть хлеб и картошку.
— При твоём отношении к делу, странно, что тебе до сих пор не вернули фамилию. Ты ведь давно работаешь в Доме Полиции, должны были бы, по идее…
— Человеческий фактор, — ответил Саррет. — После окончания Академии я попал в подчинение к бывшему другу своего отца. Тот всю эту историю воспринял как личное оскорбление и объектвно относиться ко мне не мог. Так что папаша и тут мне подпортил все карты.
— Он же не мог знать… — Элья снова уселась рядом, подтянув к себе ноги. На ивовом корне сидеть было не очень удобно, однако, если притерпеться — то вполне ничего.
— Я не понимаю, почему ты его защищаешь. В этом человеке нет ничего, что заслуживало бы подобного отношения. Он свёл в могилу мою мать, он отправил меня в интернат — и теперь делает вид, что в воспитательных целях. Про «сложные условия» — его слова, он когда весной заходил, попробовал пооправдываться. Это конченный человек, и всё, что он с собой сделал — его ответственность, следствие его собственных, совершенно осознанных действий. Которые он продолжает совершать — тоже совершенно осознанно. Я ни секунды не сомневаюсь, что его хотели повесить за дело.
— А если бы повесили? — тихо спросила Элья. — Тебя бы это хоть чуть-чуть тронуло?
— Нет, — не сразу ответил Саррет. — Нет, не думаю.
Элья ещё ближе притянула к себе ноги и упёрлась подбородком в колени.
— Ясно, — сказала она.
***
Дорога, что соединяла Бельзут и Тангроль, раскисла от влаги. С вершины лесистого холма, откуда на неё смотрели Саррет и Элья, она была похожа на длинного серого червяка.
— Повозка, — заметила Элья.
— Да, — кивнул Саррет, тоже наблюдавший за ползшей по дороге чёрной точкой. — Ты успеешь, беги.
— А ты?
Вопрос был глупый, но Элья не ожидала, что им придётся расстаться так скоро, так вдруг…
— Мы это уже обсуждали, — отрезал Саррет. — Нам нужно разделиться. А чем быстрее получится отправить сообщение, тем больше шансов. Давай.
Спуск был крутой и каменистый. На первый уступ, самый сложный, Саррет помог Элье спуститься, но дальше уже пришлось самой. Она стиснула его руку на прощанье, глянула в последний раз через плечо — и заспешила вниз, держась за редкие стволы деревьев и выпирающие из земли камни.
Оказавшись у подножья холма, Элья со всех ног помчалась за диллижансом. Полы пальто путались в ногах, ранец оттягивал плечи.
— Стойте! — кричала она.
Но расстояние между девушкой и повозкой неумолимо увеличивалось. Элья поднажала ещё чуть-чуть…
Однако не просохшая после дождя земля мало подходила для забегов. Элья и сама не поняла, как бег сменился кратким полётом и едва успела закрыть руками лицо, чтобы испачкать не его, а рукава.
Когда она поднялась, то могла лишь порадоваться тому, что бежала не по дороге, а рядом с ней, иначе её пальто выглядело бы совсем неприглядно. А так…
Элья попыталась ладонями оттереть серые пятна грязи на груди и на подоле, но казалось, серая жижа от этого только впитывалась в ткань ещё глубже. Наиболее плачевно выглядели рукава. По дороге, возможно, будет какой-нибудь пруд, или родник — может, получится замыть…
Элья покосилась в сторону холма. Тёмная фигура меж деревьев подняла руку в прощальном жесте.
Девушка вздохнула. Наверное, сверху её падение смотрелось забавно.
Но времени страдать от унижения у Эльи не было, поэтому она быстро взяла себя в руки и зашагала вдоль по дороге, стараясь не сбавлять темпа.
Чем раньше она придёт, тем раньше встретит Гартана. Чем раньше Гартан передаст сообщение, тем больше вероятности, что Саррет не окажется в западне. Ведь когда заработает передатчик, контроль на станции могут смягчить… По крайней мере, есть надежда.
Не прошло и нескольких минут, как Элья услышала позади себя глухой стук копыт, сопровождающийся едва слышным чавканьем. Лошади по такой распутице ходить тоже было не очень удобно.
Элья обернулась. Одинокий всадник не спеша ехал по дороге, склонив голову, и удерживая поводья одной рукой. Тёмная видавшая виды накидка и тёмная широкополая шляпа делали его фигуру зловещей на фоне бледно-серого пасмурного неба, но Элья помнила, что у неё в кобуре лежит револьвер, и что ей нужно как можно скорее оказаться в Тангроле. Вес у неё небольшой, лошадь вполне свезёт двоих… вот только видок, м-да…
— Здравствуйте!
Элья улыбнулась, изо всех сил стараясь думать, что этот человек — первая радость для неё за многие месяцы, что она ждала его долго-долго, и вот он появился, наконец. Пальто — ерунда. Главное, чтобы сияли, лучились теплом глаза.
— Добрый день, девушка. Что это с вами случилось?
Говорит грубовато. Лицо заросшее, возраст трудно определяем. Двадцать пять лет не дашь, но тридцать два, например, можно дать вполне — как и сорок, и пятьдесят. Один глаз подбит, второй щурится — но не как у подозрительного человека, а как у того, кто пытается что-то скрыть. А этот путник — Элья могла сказать с уверенностью — скрывал боль. Ему было больно, ему сложно было держать лицо расслабленным, и прищур заменял ему мученическую гримасу.
— Полагаю, со мной случилось то же, что и с вами, — серьёзно ответила Элья. — Я собираюсь сесть на поезд из Тангроля и уехать подальше от государя Панго.
В последнюю фразу она вложила всё своё презрение.
— Государь Панго сейчас направляется в Аасту. — Незнакомец невесело хмыкнул. — Он хочет быть королём…
— Всё равно в Татарэте безопаснее.
Мужчина неопределённо пожал плечами. Явно забывшись — это неосторожное движение заставило его поморщиться.
— На двухчасовой поезд вы, конечно, не успеете, — сказал он. — Но в Тангроле сейчас есть множество мест, где можно скрыться… там много людей…
— О, я знаю некоторые из этих мест, — улыбнулась Элья. — на самом деле, я не спешу, у меня нет цели сесть на сегодняшний поезд — хотя мне кажется, что в Татарэте я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем здесь, так что постараюсь убраться отсюда в ближайшие же дни. Ну, а чем вы не угодили Кабрийцу?
— Да я только повторял, что слышал от других… Кто-то и донёс. Полезайте ко мне в седло, эта лошадь крепкая, почтовую карету возила. А вместе всяко веселее ехать…
«И быстрее», — подумала Элья, пожаловав незнакомцу очередную улыбку.
Она забралась в седло, свесив ноги на одну сторону.
Путника звали Трумар. По происхождению он был катумцем, но уже год жил в Кабрии.
— Мы с женой продали свой сад, переехали в Бельзут. Думали, он будет новой столицей… — Трумар фыркнул. — Жена ушла от меня… с полгода тому. Нашла себе офицеришку — ну, новоявленного, знаете, из этих, коричневых. А я работал на почте… соваться мне было больше некуда, в Катум возвращаться бессмысленно — участка нашего там больше нет… И вот, наговорил лишнего.
Что именно он наговорил, Трумар решил не уточнять. Видимо, урок был жестоким — мужчина теперь тщательно следил за своими словами.
— А с вами что случилось? — спросил он.
— О, моя история довольно длинная… Меня подозревали в шпионаже на Татарэт. Я какое-то время жила здесь, в Кабрии, мне благоволила сама Макора… но всё закончилось.
— Макора? — Трумар явно напрягся.
— А вы посмотрите на меня повнимательнее. — Элья повернулась к нему, давая возможность разглядеть своё лицо. Она чувствовала, что этому человеку лучше врать поменьше.