— Понятно, — сказал Трумар. И добавил после паузы: — Я думал, что все вы превратились в птиц…
— Я — единственная, кроме Макоры, кто избежал этой участи. Поэтому… поэтому, господин Трумар, я была бы вам очень признательна, если бы вы сохранили встречу со мной в тайне. У меня единственные в своём роде приметы.
— Само собой. Я вообще считаю, что все мы должны держаться вместе… Те, кто знает правду.
Элья вздохнула и грустно уточнила:
— Какую именно правду?
— Правду о том, что представляет собой государь Панго.
Элья решила пойти ещё дальше и, подстраиваясь под его грубоватую манеру, уточнила:
— Вы имеете в виду, то, что он — заигравшийся в короля молокосос, который хочет разрушить крепкое государство, созданное его отцом?
Трумар ответил не сразу.
— Я имею в виду в первую очередь его сумасшествие, — сказал он, понизив голос, хотя вокруг не было ни души. — Ходят слухи о том, что это Эрест рехнулся, и страной уже давно правят другие люди. Но если это и так, то слабость ума у них — явно семейный недуг. Говорят, Панго слишком рассеян на всеобщих торжествах, он невпопад отвечает на вопросы, смотрит как будто на что-то, невидимое другим…
Элья нахмурилась. За время своей работы при Инерре-Инильте она очень редко встречалась с государем. Но если бы что-то было не так, она бы заметила… или нет? А если нет, то не очередной ли это прокол? Ей ведь полагалось быть наблюдательной…
Один безумный король, второй безумный король… что будет дальше, что ждёт Татарэт?
— Я давно не встречала государя, — призналась Элья. — Зато видела королеву. Должна признаться, она показалась мне… странной.
— А, это всеобщее помешательство! — воскликнул Трумар. — Заметили, да, как её встречали? Как будто сама Ларбет вернулась в наш мир! Может, чтобы прочувствовать момент, нужно было родиться в Кабрии… но я не увидел в её появлении ничего особенного. Странная, вы говорите… Ну, возможно… А может, люди просто слишком боятся. Всё-таки на троне сидит чокнутый изувер, которому помогает ведьма. Попробуй, скажи что-нибудь не то про королеву — мигом очутишься в крепости!
— Ну, это вы преувеличиваете… — протянула Элья, следуя одному из наставлений учителя Тербо: хочешь вызвать человека на откровенность — усомнись в его словах.
— Да? А вы знаете, сколько народу пропало из тех, кто пытался вызнать, что это за Инильта такая, и откуда она взялась? А вы знаете, что одну девушку, дочку скрипача, который играл у нас, недалеко от почты, изуродовали только за то, что она во всеуслышание заметила, что королева, дескать, бледновата?
Элья похолодела.
— Как это — изуродовали?
— А очень просто: лицо всё изрезали. Арестовали, препроводили в Сакта-Кей, а оттуда она вернулась… жутко вспомнить… Всю жизнь девчонке искалечили. Конечно, посмотришь на таких — и десять раз подумаешь, прежде чем какие-то замечания делать. Мне-то, я считаю, ещё повезло. Так, нутро болит, но это пройдёт, я знаю. А глаз — и вообще ерунда…
— Я не понимаю… — пробормотала Элья. — Я не понимаю — зачем…
— Да что тут понимать? — Трумар пожал плечами. — Просто делают, что хотят. Они же знают, что им за это ничего не будет.
— Да, наверное…
— Как вас зовут, кстати? Вы до сих пор не назвались.
— Элья, — после короткого колебания ответила девушка. — Меня зовут Элья…
14
Когда от перрона отходил какой-нибудь поезд, стены трактира «Вагон» тряслись, даже стёкла дребезжали. Слишком уж близко была станция: знакомую жёлтую постройку с часами можно было увидеть из окна, если посмотреть в конец крохотного переулка, образованного двумя большими зданиями. Одним из этих зданий была довольно обшарпанная с виду гостиница «Белый цветок», которую однажды — очень давно — действительно вроде бы красили в белый.
Элья со своего места тоже видела жёлтое строение, хотя сидела вовсе не у окна, а за барной стойкой. «Там всегда есть свободные столики…» Интересно, а сам Саррет когда-нибудь пользовался этим каналом? Говорил с такой уверенностью, как будто да. Но сидя в переполненном трактире, Элья сомневалась, что это действительно было так.
Впрочем, Саррет не стал бы лукавить без необходимости. Раз говорил — значит, у него были на то основания. Просто многое меняется, хорошие трактиры закрываются, и людям приходится выбирать «Вагон». А сейчас к тому же мест в округе наверняка не хватает: многие кабрийцы скупают билеты на поезда, стремясь составить компанию своему повелителю, который как раз в это самое время следует в столицу в сопровождении шемейских дворян, своих ближайших сподвижников и своей личной охраны. Всего набралось около сотни человек — если не учитывать того, что каждого мага можно было бы считать минимум за двух, не говоря уже о Макоре.
Все эти подробности Элья узнала уже здесь — «Вагон» был шумным местом, новости в трактире пересказывались по нескольку раз разными людьми, смаковались, а если были лестными для Панго, то пересказывались громко.
Без четверти пять многие засобирались, покидали на столы деньги, похватали котомки, распрощались со случайными собутыльниками. Стало менее людно и почти тихо.
Ровно в пять «Вагон» в очередной раз затрясся, задрожали стёкла.
Элья прикрыла глаза.
Успел ли он? Не задержали ли его?.. А может, выбрал другой вид транспорта, и только на следующей станции сядет на поезд — тот, который отойдёт отсюда только в семь?..
— Госпожа желает что-нибудь ещё? — мрачно осведомился трактирщик. Ему явно не нравилась клиентка, которая никак не могла выпить два стакана пиррея, хотя сидела уже больше получаса.
— У меня всё есть, спасибо.
Пиррей допивать было необязательно, да и вообще следовало бы переместиться в гостиницу. Встреча с Гартаном состоялась, номер комнаты она знает — теперь нужно заселиться, а потом сидеть и ждать… Но Элья считала, у неё есть в запасе ещё время — Гартан всё равно явится к ней не раньше, чем часа через полтора. А судя по его отстранённому выражению лица, он как будто вообще не собирается никуда уходить. Вон, стоит у кухни — высокий лохматый мужик в зелёном фартуке. Такой же угрюмый, как сам трактирщик… Вот скрипнула дверь, и Элья заметила, как Гартан неприветливо посмотрел в сторону входа. Конечно, это не ресторан — официант и не почешется, пока его не позовут. Стул выдвигать, спрашивать о пожеланиях — за этим, пожалуйста, в Аасту…
— Здесь лучшее пиво в квартале, господин Кард! Поверьте мне на слово…
Элья обернулась через плечо, лишь в последний момент сделав расслабленное, скучающее лицо. Никто не знал, каких сил ей это стоило, потому что голос вошедшего был голосом Саррета.
Девушка повернулась обратно. Сжала пальцы вокруг стакана с остывшим пирреем, но поднять его не решилась — боялась, что задрожит рука.
Периферийным зрением и ещё каким-то неназываемым чувством она видела, как Саррет подходит к стойке.
— Я не думаю, что пиво — удачный выбор напитка, господин Саррет, — произнёс другой, более низкий голос, — учитывая наши планы на завтра.
— Ваши планы, граф, — уточнил Саррет. — Не забывайте, что я согласился с ними отнюдь не по своей воле.
— Но вы всё-таки офицер. Тем удивительнее, что мне пришлось вас уговаривать.
— Пиво? — хмуро спросил трактирщик.
— Пиррей, — решил Саррет. — И ваших фирменных сарделек, я голодный, как волк. Думал, в поезде поем, но вот незадача…
Граф вполголоса сделал тот же заказ.
— Послушайте, Маргис, дело не в том, офицер я или нет. Дело в вас. Когда-то, когда я ещё работал над делом, связанным с Сопротивлением, вы оказали большу помощь Дому Полиции и мне в частности. Тогда мы с вами играли на одном поле…
— Времена меняются, друг мой, — заметил Маргис Кард.
Саррет покачал головой:
— Я вам не друг, граф. Я не дружу с предателями.
— Я прощаю вам это заявление исключительно потому, что принимаю во внимание вашу неосведомлённость. Однако впредь попрошу вас выбирать выражения…
Решив, что полностью игнорировать происходящее будет подозрительно, Элья глянула на беседовавшую рядом парочку. Граф Кард был мужчиной лет сорока, темноволосым, с бородкой. На высоком барном стуле он восседал с расслабленным изяществом. Плотную фигуру скрывал чёрный плащ с серебрянными застёжками, полу которого оттопыривала шпага.