Перед забором уже образовалась большая толпа, но калитки пока не открывались — ожидалось прибытие поезда. Элья знала, что до половины десятого вечера поездов в других направлениях не предвиделось, стало быть, все эти люди должны были ехать именно в Аасту.
Элья вздохнула. После долгого стояния в очереди она наверняка окажется взвинчена до предела. То есть настолько, что это будет бросаться в глаза. А нужно, чтобы весь спектакль прошёл без сучка без задоринки, чтобы она сама верила в то, что говорит и что делает…
Но вскоре вокруг началось какое-то движение и, прислушавшись, Элья, к своему удовольствию, поняла, что одну калитку освобождают специально для пассажиров, путешествующих первым классом. Потом все калитки открылись — и довольно быстро стало понятно, почему так рано: бравым солдатам следовало досмотреть багаж всех пассажиров, что обещало занять много времени.
Первыми у калитки оказалась семейная пара, Элья встала сразу за ними, поблагодарив улыбкой мужчину в шляпе, который галантно пропустил её вперёд. Когда подошла её очередь, она протянула стоявшему справа от неё солдату свой билет и подняла повыше саквояж.
— Кто будет досматривать? Вы или он? Только заранее прошу прощения, у меня там беспорядок, я не ожидала… Просто я так редко путешествую! Честно говоря, я бы посоветовала вашему начальству нанять женщину, чтобы она досматривала женский багаж, потому что я, видите ли, несколько обеспокоена…
— Мне очень жаль, госпожа, но вы понимаете, такое время…
Очевидно, к этой калитке специально поставили ребят повежливе.
— Да-да, конечно, я всё понимаю! — обворожительно улыбнулась Элья. Парень с готовностью улыбнулся в ответ. — Так кому мне отдать вещи?
— Сперва, пожалуйста, ваши документы.
— Секундочку… Я их положила поближе… — Элья с усилием — отчасти показным — раскрыла тугой замок саквояжа. — Так… Простите, не могли бы вы подержать, а то много всего сразу… — Она вручила солдату пачку платков. — Ага, вот.
— Возьми у девушки сумку. — Парень покосился на сослуживца. Тот сразу же, с извинениями, подхватил саквояж и, виновато глянув на пассажирку, принялся изучать его содержимое. Очень внимательно, тщательно прощупывая швы и осторожно перекладывая вещи внутри саквояжа облачённой в тонкую перчатку рукой. А Эльин собеседник, вернув девушке платки, расправил лист бумаги с паспортными данными и рагирской печатью. — Вы иланка?
— У меня отец из Рагира, а мама кабрийка. Он увёз её, буквально похитил с фермы её родителей… Это была такая романтичная история! Они потом с дедом помирились, конечно же, — я поэтому всё детство здесь провела…
— А в Татарэт вы с какой целью едете? — прервал её кабриец.
— Ну… — Элья недоумённо моргнула и снова расплылась в улыбке. — Интересно же! Все туда сейчас едут…
Она старалась не очень сильно сжимать платки — побелевшие пальцы могли выдать её волнение.
— Вы живёте в «Синем солнце»? — посмотрел на неё мужчина.
Удивлённо поднятые брови. Всё тот же учтивый вид, но почти неуловимо изменившийся голос…
— Я считаю, что совершеннолетний человек должен жить отдельно от родителей, — заявила Элья. — В «Синем солнце» я числюсь уборщицей. И, между прочим, ничуть этого не стыжусь. Конечно, папа иногда помогает мне сердствами, — немного смутилась Элья, — но я могла бы прожить и без них!
— Не сомневаюсь.
Солдат, несколько снисходительно улыбнувшись, вернул ей паспорт. Вскоре и второй отдал саквояж. Элье пожелали счастливого пути и она, не веря своему счастью, прошла к пустым перронам.
Радоваться, конечно, было рано — Элья не сомневалась, что в поезде ей предстоит ещё как минимум одна проверка. Но один этап уже был пройден…
Ждать пришлось практически всё оставшееся до отъезда время. Хорошо, что по эту сторону забора имелись лавочки, и можно было посидеть. Только Элья всё равно часто вставала и расхаживала туда-сюда. Во-первых, чтобы согреться, во-вторых, чтобы справиться с нервами. Где сейчас Саррет? Где Маргис Кард собирается держать его эту ночь? Рискнёт ли полицейский справиться с конвойными, или даже не попытается, верный своему слову? Скорее всего, второе. А ведь у него был бы шанс спастись… Но в конце концов, разве можно принуждать человека к дуэли?! Это противоречит всем правилам! Да, всё-таки от шемейских дворян осталась одна показушность…
Элья вспомнила изумление и растерянность, отразившиеся на обычно невозмутимом лице Саррета, когда он понял, о каком человеке шла речь в шифровках.
«Это может быть Маргис Кард, но это не может быть он, — эхом прозвучали в памяти его слова. — Просто потому что не может быть!»
Но, будучи истинным дворянином, граф наверняка отличный стрелок. И фехтовальщик. На чём хоть они собрались драться?..
Поезд подошёл к перрону только без пяти семь, ненадолго прервав Эльины терзания. Снова войдя в роль, девушка гордой походкой прошествовала к нужному ей вагону. Проводник со всей учтивостью проводил её к купе.
Элья впервые оценила преимущества своей работы. Ни в придворном театре, ни на посту старшей фрейлины она бы никогда не заработала денег на билет в купе первого класса. А теперь он достался ей просто так, можно сказать, за счёт государства. Она даже успокоилась на минутку, оказавшись в крохотной комнатке, куда, тем не менее, умудрились впихнуть помимо спальной полки и столика, небольшой встроенный шкаф сразу у входа и, возле окна, мягкий диванчик с двумя подушками-думками. И вообще здесь всё казалось каким-то мягким, уютным — даже стены были задрапированы тканью, причём явно недешёвой. Как позже выяснилось, во встроенном шкафу находился туалет и огромный, объёмом с два ведра, умывальник, вода в котором была пригодна как для умывания, так и для питья; горячую же воду можно было сделать с помощью специальной подставки с белым огнём (вроде той, на которой Элья с Сарретом жарили картошку). Верхнюю одежду же полагалось вешать на внешнюю стену туалета — со стороны диванчика имелись специальные крючки и висели плечики. Под столиком уместилась тумбочка, за дверцами которой стояли бутылки с вином и ещё какими-то напитками, а также хранились коробки с лакомствами: леденцами, засахаренными фруктами, зефиром… К верху тумбочки крепился поворотный рычажок, который держал дверцы, чтобы они не распахивались, если поезд резко затормозит в дороге.
Проводник поднял полку, предложив Элье располагаться, и пообещал, что когда она достанет нужные в путешествии вещи, поставит саквояж на подставку и, если захочет, возьмёт запасное одеяло, то опустить спальное место ей не составит потом никакого труда. Но если всё же возникнут какие-то сложности, или ещё что-то понадобится, пусть тотчас же зовёт его — вот, на стене, футляр с кристаллом, с помощью которого это можно сделать. Через полчаса он принесёт ей горячий ужин, а пока пусть госпожа его простит, но другие пассажиры тоже требуют его внимания…
Закрыв за ним дверь, Элья обнаружила прикреплённое к ней зеркало и вздрогнула. К счастью, на зеркале, как и на окне, имелись маленькие занавески, и девушка поскорее их задёрнула. Мало ли что.
Доставать Элье особо было нечего — она не планировала переодеваться ко сну, на случай, если вдруг придётся быстро куда-то бежать, но и пачку платков держать при себе не решилась: испугалась привлечь к ним лишнее внимание, если будут снова проводить обыск.
Элья уселась на диванчик и зачем-то крепко обняла одну из подушек. Десять часов…
Окно снаружи облепили клубы дыма.
Поезд тронулся.
15
Проводник, как и обещал, принёс ужин через полчаса, почти сразу после того, как поезд отошёл от следующей станции. Однако Элье есть не хотелось. Ещё минут пятнадцать она уныло разглядывала накрытую колпаком тарелку, блюдца с закусками, графин с чем-то красным — морс или компот? — а также салфетки в стаканчике и столовые приборы. Всё это покоилось на белоснежной накрахмаленной скатерти, которую Шалеc — так звали проводника — постелил на столик прежде, чем опустошить поднос. На скатерти отражались пятна световых кристаллов, таких качественных, что всего два умудрились изгнать из купе загустевшие сумерки.