Они даже не особо старались, продумывая это дурацкое задание. Саррет наверняка дал понять своим новым начальникам, что она доверяет ему — а значит, не почувствует опасности. Элья не была нужна никому из них; она слишком много знала, она угрожала наболтать лишнего любому, кто согласился бы её слушать. Зачем держать на работе такого неудобного человека, в любой момент ожидая удара в спину? Угроза — это не самое действенное средство. Куда проще избавиться от лишней свидетельницы. Чтобы наверняка.
А Саррет, конечно, был идеальным исполнителем. Он никому другому не доверил бы чести застрелить её. Может быть, даже сам вызвался… Ему это тоже удобно: их маленькая тайна, его маленькая тайна, уйдёт в могилу вместе с ней. Он убьёт её — ради какого-нибудь благого дела, само собой — и станет счастлив. У него будет семья, новая работа. Ему наверняка дадут капитана — как раз после того, как он успешно вернётся с этого задания…
Что ж, пусть так. В конце концов, у неё не осталось больше ничего, чем следовало бы дорожить. Он был единственным, что в последнее время придавало смысл её жизни. А значит, придаст смысл и смерти.
Всё сложится так, как нужно. У всех. Даже у неё.
Элья зажмурилась. По щекам потекли слёзы. Увидит ли она его перед тем, как он выстрелит? В последний раз…
Вряд ли. Саррет будет верным себе до конца. Не окликнет её — просто молча нажмёт на курок. В конце концов, она сама просила — сделать всё так, чтобы у неё не было возможности что-то понять и заметить… Успеет ли она обернуться? Счёт явно идёт на секунды… Прошло всего две — а осталось, наверное, и того меньше… Повернуться, сейчас! И увидеть, как он целится в неё?..
— Элья, пожалуйста, кончай разглядывать эти художества. Нам нужно поговорить.
Она повернулась — медленнее, чем хотела. В руке у Саррета был какой-то мешочек с хитроумными завязками.
— Они тебя не отпустят, — сказал он. — Тебе нужно уезжать. Далеко. Насовсем. Вечером к тебе подойдёт шлюпка с парохода «Причуда», они идут на материк Густаро, заберут тебя с собой. Уже всё оплачено. И вот, возьми, здесь около десятка татов, на первое время тебе должно хватить. Спрячешь в пальто. Всё, что сможешь распихать по карманам, бери с собой, но рюкзаком придётся пожертвовать… Так, только давай без этого, пожалуйста. — Он, наконец, заметил её мокрое лицо. — Ты меня понимаешь? Слышишь?.. — Элья кивнула, вытирая щёки. — Хорошо. Я выстрелю в воздух — наш разговор здесь подслушать не смогут, здесь магическая защита, но выстрел должен прозвучать; они, разумеется, где-то поблизости, не уехали никуда — Леерд решил перестраховаться… Ты спустишься на верёвке — я всё подготовил прошлой ночью, верёвку прикрепил вон к тому камню, он огромный и тяжёлый, выдержит. Твой рюкзак я сброшу в воду — нужно, чтобы они услышали плеск. Прости, не было возможности придумать что-то более…
Но Элья уже не слушала его. Не помня себя и не чувствуя собственных ног, она подлетела к Саррету и на несколько секунд как будто вообще перестала существовать. Она нырнула в его объятия, как в омут; их поцелуи были настолько невозможно прощальными, что никак, ни в коем случае не должны были заканчиваться.
Но Саррет всё-таки отстранился.
— Хорошая моя, времени нет… Совсем нет, понимаешь? Тебе нужно идти…
— Я… — всхлипнула Элья, — я тебя…
— Тш…
Он крепко обнял её, и Элья, уткнувшись лицом в его грудь, так и не смогла закончить фразу.
— Пожалуйста, возьми себя в руки. Всё это будет совершенно бесполезно, если ты…
— Да… да, я понимаю…
Она и правда понимала. Понимала, что если допустить хоть одну ошибку, под откос покатится не только её жизнь.
Впрочем, её жизнь — в любом случае…
— Давай, всё, собирайся…
— А Дертоль… — начала Элья.
— Если придут от него — скажу, что не получилось. Подробности всё равно никто больше не знает… Собирайся, быстро!
— Да…
Элья скинула рюкзак и одним движением развязала его. Пока она торопливо распихивала по карманам спички и ещё какую-то ерунду, Саррет выстрелил из револьвера в песок. Девушка вздрогнула от грохота, но даже не подняла головы. Знала, что если сделает это, то снова не выдержит.
— Когда полетит рюкзак, не бойся, — напутствовал Саррет. — Если станет страшно во время спуска, прижмись к скале, пережди чуть-чуть…
— Да, я знаю, — кивала Элья. Хотя ничего, разумеется, не знала. Просто догадывалась, что как-нибудь разберётся.
— Давай, я… — он зачем-то стиснул её плечо и как-то бестолково провёл ладонью по рукаву пальто, — я придержу верёвку. Поначалу, по крайней мере…
Всё это происходило суетливо, в спешке. Элья потом не раз ещё будет возвращаться к этому моменту своей жизни, не раз будет жалеть: что почти не смотрела на него, что не поцеловала его напоследок, уже перед самым спуском, что не пожелала удачи, счастья и… чего там обычно желают.
Она вспомнила обо всём этом уже потом, когда оказалась внизу, под скалой. На неё летели брызги волн, атаковавших прибрежные валуны — но прежде чем отступить поближе к скале, Элья задрала голову и трижды дёрнула кончик освободившейся верёвки.
Никого наверху она не увидела, но верёвка заскользила вверх, стуча по камням и извиваясь в воздухе. Словно махала на прощанье.
***
Когда на закате к скале подошла шлюпка, она приняла на свой борт бледную молчаливую женщину без вещей в наглухо застёгнутом пальто и сапогах. Экипаж «Причуды» не знал, как её зовут, и женщина назвалась Эргой.
Это имя Элья придумала себе в последнюю секунду. Она несколько часов просидела возле скалы, глядя на волны, но за это время её не посетило ни единой мысли о будущей жизни. Название «Густаро» мало ей говорило; в сознании всплывали только ассоциации с учебниками по географии, в которой Элья никогда не была сильна. Но даже это обстоятельство не вызывало тревоги.
Элья понимала только, что будет далеко, очень далеко от Саррета. Почему она не заставила его пообещать, что они ещё когда-нибудь встретятся? Хотя… что она могла? Если бы у неё было время продумать это прощание, оно бы, конечно, вышло совсем другим.
И она бы не осталась в памяти Саррета хнычущей дурочкой, неспособной вымолвить что-то членораздельное. Но сделанного не воротишь. И несделанного тоже…
Элья не видела, как на неё смотрят матросы и о чём со смешками переговариваются между собой. Поэтому ей повезло, что капитан лично взял на себя опеку гостьи. Был ли это знакомый Саррета, или тот ему просто хорошо заплатил?.. Сложно было это выяснить, не называя имён, а наводящие вопросы ни к чему не привели. Смирившись и с этим, Элья внимала рассказам высокого бородатого мужчины о стране, в которую они плыли, о мрачном, суровом но притягательном побережье Трескучего Моря, названного так из-за водрослей-трескунов — флоры, о которой Элья впервые слышала.
Капитан показал выделенную для неё каюту, но девушку пока совершенно не тянуло уединяться в этой коробке, освещённой единственным кристаллом. Она уселась на палубе — ближе к носу, там, где меньше всего дуло, и куда не долетал чёрный дым сгоравшего в топке угля. Сгущались сумерки. Море простиралось во все стороны — огромное и непостижимое. Элья так давно мечтала его увидеть — и теперь оно будет её окружать ещё недели три, если не больше. «Зависит от погоды», — говорил капитан. Смотри, сколько хочешь…
Иногда скалы, обломки Драконьего Хребта, выступали из воды чёрными кривыми силуэтами. Потом стали вырастать в фиолетовом сумраке маленькие и большие острова: и голые, скалистые, на которых сизыми тенями дремали птицы, и другие, покрытые лесом. Все они странно завораживали Элью. Глядя на них, она вдруг подумала о покое, который, несомненно, обрела бы, поселившись здесь. Откуда у неё была эта уверенность, Элья не знала, но вид разбросанных в море островов теребил в её душе какую-то тайную струну. Вернее, даже не теребил, а тянул, тянул, тянул…