– Приплыли, голубчик? А ведь не верили! Кто же нам после этого враг? – язвительно спросила Деметра. – О, таки верили, если температуру мерили! Сколько у нас натикало? Нормально всё – тридцать семь и пять.
Гриша с трудом вспомнил, как в бреду заметил в ванной возле зеркала градусник, встряхнул машинально и сунул подмышку, что было дальше, запамятовал. В надежде, что женщина уйдёт, он сделал вид, что её не слышит, но та уходить не торопилась.
– Портки не надо менять? – откровенно издевательски принюхалась она, наигранно прикрывая нос обеими руками. – Фу, какое едкое амбре! Как в чуланах храма Артемиды!
«Запах! Так вот откуда она узнала о моем состоянии! Теперь её точно не выгонишь», – и себе удручённо принюхался Григорий, но напрасно – нюх у него, как и прежде, отсутствовал. Упоминание ещё одной мифической богини он воспринял без эмоций.
Заметив, что у Гриши испортилось настроение, женщина засобиралась.
– Вы чего напуганный такой, мужчина? Просто ужас! Взвинченный весь, дерганный, будто потерянный! Ау-у, вы слышите меня, мужчина?
Григорию показалось, что последние слова Деметра Петровна произнесла мужским голосом, но, чтобы не выглядеть глупо, ничего выяснять не стал.
«Точно – потерянный, – согласился он с Деметрой. – Потерянный в вашем рае».
– Это ваш рай, – в голосе женщины звучал металл. – Вы сами сделали свой выбор. Никто на вас не давил, никто ни к чему не принуждал – это ваше личное решение. Успокойтесь, я ухожу, больше надоедать не буду, – сменила она гнев на милость и словно растворилась в воздухе. Откуда-то сверху до него донеслось:
– Советую не забывать о красной кнопке!
«Что это за кнопка такая, что все о ней напоминают, может, волшебная? И как она мысли мои узнала?» – раздосадованно огляделся Григорий. Он ещё раз принюхался. «Вот бы воздух можно было на вкус попробовать, я бы тогда без труда любой запах смог бы определить», – подумал он с сожалением, повернул тяжелый язык и вдруг на внутренней стороне щеки нащупал несколько острых твёрдых бугорков. Раздавил один. Во рту стало горько. Сплюнул кровавой сукровицей вполовину с гноем. Полез в сумку, нашёл зубную пасту, щётку. С остервенением чистил всё, что можно чистить: внутренние полости, зубы, дёсны, даже язык и нёбо. Чистил до тех пор, пока голодный желудок не свело судорогой и его не вывернуло наизнанку желчью.
После нескольких рвотных позывов усилилось давно донимающее головокружение. Казалось, невидимый миксер взбивает мозги его, как густые сливки, мало того, взбивает медленно, с наслаждением, неспешно накручивая нервы на венчики. Чтобы сохранить равновесие, Гриша обеими руками ухватился за раковину, раздвинув, для большей надежности, дрожащие от напряжения ноги.
Земля постепенно замедлила скорость вращения, а спустя время и вовсе остановилась. Он поднял глаза – из зеркала за ним пристально наблюдал жалкого вида изможденный человек с неестественно блестящим больным взглядом и мутными ручейками слёз на впалых небритых щеках. Григорий вымученно улыбнулся. Мужчина напротив тоже скривился ему в ответ и даже вяло помахал рукой. Гриша набрал воды в стакан, чтобы рот прополоскать, и с ужасом заметил, как человек в зеркале подносит воду к носу и начинает ею дышать.
«Святые небеса, что со мной происходит?» – в отчаянии взмолился он, обращая к небу свой истерзанный взор.
«Нужно бежать, пока не поздно». Выход был настолько прост, что от неожиданности Григорий остолбенел. Из ступора его вывел звук мотора. Он метнулся к окну и снова обомлел: рядом с его «ласточкой» на тускло освещенном пятачке стояли машины недавних коллег по командировке – все до единой, все восемь машин. «Вот это я влип! Нужно уходить! Как можно быстрее уходить!» – засуетился Гриша. Возможно, так и случилось бы, но он не успел.
То, что за ним наблюдают, Гриша почувствовал затылком. Неторопливо вернул на место тяжелые бархатные портьеры, намеренно смачно потянулся, широко зевнул и стал медленно раздеваться, будто собирается отдыхать. Свитер, рубашка, ремень… Ухо уловило за дверью надсадное дыхание. Два шага и…
– А я хотела спросить, всё ли у вас в порядке, не нужна ли вам помощь, и вообще – не нужно ли вам чего-нибудь?