— О боже… — Лилья отложила фотографию и обхватила голову руками.
— Подожди, но я что-то не понимаю, — сказал Утес. — Конечно, это ужасно. Но что там может быть еще хуже?
— Ингвар. — Тувессон повернулась к Муландеру. — Эта программа ополаскивания, которую использовал преступник. Сколько примерно времени она работает до начала самого отжима?
— Точно не знаю, минут пятнадцать-восемнадцать, я думаю. — Муландер пожал плечами и попробовал кофе.
— Вы хотите сказать, что прошло четверть часа, прежде чем он… — Утес замолчал и, казалось, ушел в свои мысли.
— Понятно. Он нашел что-нибудь интересное? — Спросил наконец Муландер. — Например, следы сексуального насилия.
— Насколько мне известно, нет. Но вы же знаете, насколько Коса немногословен, прежде чем закончит работу. Так что педофилия вполне может быть мотивом. Странно, что мы не подумали об этом раньше.
— У тебя есть подозреваемый? — спросила Лилья.
— Да, вот этот. — Утес включил проектор под потолком и подсоединил его к компьютеру, после чего все увидели на стене фотографию полноватого мужчины с прилизанными волосами, с усами и очками. — Эти фотографии я нашел на его странице в «Фейсбуке».
— Красавчик. Кто это?
— Бьерн Рихтер. Это тот парень, о котором я тебе говорил по телефону. Он живет на втором этаже того же подъезда и работает воспитателем в детском саду в Солросене.
— Точно. Тот, про которого ты сказал, что он точно ненормальный, но не мог объяснить почему.
— Ты серьезно говоришь, что вот этот работает в детском саду? — спросила Тувессон.
— На самом деле у них постоянная нехватка педагогов-мужчин, поэтому они легко устраиваются на работу, — объяснила Лилья.
— Мы не должны ни о ком судить по внешности, — сказала Тувессон. — Но я бы, наверное, не решилась отправить туда своих детей.
— Вы еще не видели худшего, — Утес показал следующую фотографию.
На ней был мужчина, сидящий на диване с целлофановым чехлом в комнате, которая, по всей видимости, была его гостиной. Он был окружен сотнями фарфоровых кукол. На следующей фотографии он также позировал с кучей кукол, но на этот раз находился в спальне и лежал, укрытый розовым одеялом, в двуспальной кровати.
14
Запах помещения, которое слишком долго было закрыто, ударил в ноздри Фабиана, когда он открыл дверь в квартиру Хуго Эльвина. Он зажег потолочный светильник, оказавшийся слишком слабым, и впустил Хиллеви Стуббс.
Так же, как в тот день ровно месяц назад, когда он был там с Муландером и они нашли Эльвина мертвым. Тот висел на крюке люстры, накрашенный и одетый как женщина. Никакого реального расследования так и не было проведено, ведь Коса после судебно-медицинской экспертизы сказал, что по всем признакам это может быть только самоубийство.
Это был первый раз, когда он посетил квартиру с тех пор, и чтобы убедиться, что никто не проник внутрь и не уничтожил улики, он позаботился о смене замков и из собственного кармана оплатил арендную плату до августа.
— Неудивительно, что он был в депрессии. — Стуббс оглядела мрачную прихожую с бежевыми обоями и картинами в рамах, изображавшими родной город Эльвина Симрисхамн. И точно так же, как сам Фабиан, когда он в первый раз зашел в квартиру, она застряла у одной из черно-белых фотографий, где мальчик в платье помогал матери развешивать белье. — Я бы тоже впала в депрессию, если бы жила вот так.
Единственное, что он ей сказал, — ей надо посмотреть своим взглядом криминалиста, и понять, не отреагирует ли она на что-нибудь. Ничего о том, что он подозревал Муландера, и ни слова, что никто не знал об их визите сюда.
После недолгих уговоров она согласилась приехать, но ясно дала понять, что взяла полдня отпуска не для того, чтобы работать, а чтобы съездить к другу в Харлесе, и поэтому у нее было на все про все не более получаса.
— И все же я, честно говоря, не понимаю, что можно добавить, когда здесь уже побывал ваш Муландер? — продолжала она, проходя вглубь квартиры. — Говорите, что хотите об этом человеке, но он, несомненно, один из лучших в стране.
— Как я уже сказал по телефону, это дело было отнюдь не в приоритете. — Фабиан закрыл за собой дверь и двинулся дальше.
— Понятно, но если нет подозрений о насильственной смерти, то приоритет и не важен.
— Дело в том, что у нас тогда было много работы с одним расследованием. Оно было настолько сложным и обширным, что забирало все наши силы. И к тому же даже самые лучшие иногда допускают промахи, не так ли?
— Я сказала «один из лучших», — Стуббс повернулась к Фабиану спиной, прошла в гостиную и молча огляделась. Она смотрела на синие расписные тарелки, висевшие в ряд над дверным косяком и по обеим сторонам двери. На струнную полку с маленькими безделушками, плюшевый диван перед толстым телевизором и журнальный столик с темно-зелеными плитками и кружевной скатертью.