— Как он у тебя оказался? — удивилась Светка.
— Навязался! — ответил Сашка. — Заявился излить душу. Про Валю такое нес!.. Представляете, он ни разу в жизни не ел яблок.
— Бедненький, — пожалела меня Лена Ерышева. — Жаль, Динка не пришла — надула. Поглядела бы на своего ненаглядного. Вообразите себе, она извела себя, что стравила этого типа с Дубинкиным.
— Ничего, — ухмыльнулся Сашка. — Мы ей такое покажем — моментально излечится…
Я слушал и не верил своим ушам. Обида отрезвила меня на какое-то время. Я хотел встать и пойти к ним — этим девчонкам и мальчишкам — и спросить, что я им сделал, отчего они так ненавидят меня? Я хотел узнать от Светки, как это она затесалась в компанию сыновей и дочек директоров гастрономов и промкоопераций, ведь она-то дочь ревизора, но вдруг я понял, что это бесполезно — не я им отплачу за унижение, а они еще раз унизят меня. Вон как они спелись…
Выждав, когда они опять врубили радиолу, я прокрался в прихожую, накинул на плечи свое пальто, переобулся, толкнул дверь и вывалился в мокрую ветреную темень…
— …Альбиночка, — проворковала Татьяна. — Сколько там на твоих золотых?
— Без пятнадцати два, — ответила обладательница единственных в нашей комнате наручных часов. Я испугался: вот выйдет сейчас Татьяна в прихожую и начнет подначивать меня. А мне ни видеть никого, ни слышать не хотелось. Стыд за вчерашнее захлестывал меня. Я так ненавидел и презирал себя, что не имел зла даже на Сашку. Вскочив с раскладушки, я торопливо оделся и обулся.
Улица поразила меня: солнца, только что ярко светившего, не было и в помине. Низко тащились грузные тучи. Порывами набрасывавшийся ветер вспарывал тучи, из их клубящихся недр то и дело начинал валить сырой снег. Проезжую часть пустынных по случаю праздничного утра улиц покрывала сизая ноздреватая слякоть. Крайне непостоянная, изменчивая погода в краях этих.
Город словно затаился после вчерашнего веселья. Я старался не смотреть в лица редких прохожих, будто они могли знать о моем позоре, знать и в душе потешаться надо мной.
На углу улиц Чехова и Поморской я столкнулся со Светкой и Валькой. Они были возбуждены чем-то.
— Здравствуйте! — опешил я. — С праздником!
— С праздником, — натянуто усмехнулась Светка. — Ты ведь отлично провел его?..
— Не позавидуешь той дуре-бабе, которая согласится стать твоей женой, — доконала меня Валька, глядя мимо меня.
Точно под дых ударили. Все стало ясным. Ай да Сашка — первый ученик десятого «А», комсомольский активист, сын известного районного деятеля!.. Каким ловкачом показал он себя и каким беспросветным простаком меня выставил. Уж он постарается, чтобы вся школа тыкала в меня пальцем, — можете не сомневаться. Хорошо, что Дина Лосева «не пришла — надула». Полюбовалась бы и она, как я валялся в бесчувственном состоянии среди опорожненных бутылок и пустых стаканов. Не полюбовалась — расскажут… Но за что? Неужели мои прегрешения тянут на такое наказание?..
Замычав от омерзения, я направился к Выгу с решительным намерением утопиться. «Ох, сволочь! — шептал я, имея в виду не то Сашку, не то самого себя. — Какая редкая сволочь!»
Выг не так ревел, как обычно, в каменистом гранитном своем русле, укрощенный плотной шугой из снега. «Топиться? Ну уж нет. Полегче ищешь? Что наварил, то и выхлебай. А эта сволочь ухмыльнется над твоим гробом? Словечком сочувствия одарит?.. Держи карман шире!..»
Обходя скользкие лобастые валуны, рассыпанные по пологому полукружью берега, я направился на Больничный остров, перешел через мост. Промозглый ветер насквозь продувал мое изношенное до ветхости пальтишко. Я продрог до костей, но желал продрогнуть еще сильнее. Я словно издевался над самим собой.
Проходя мимо дома Дины Лосевой, я заставил себя не поворачивать голову, чтобы взглядом найти знакомые окна на втором этаже. И Дина Лосева, поди, из той же шараги, хоть она и «не пришла — надула» на Сашкину вечеринку.
Мне послышалось, что кто-то окликнул меня. Но взъярился такой порыв ветра и так густо повалил снег, что все потемнело вокруг, и я решил, что послышалось. Нырнув под козырек крыльца галантерейного магазина, я расстегнул пальто и стал отряхиваться от снега.
— Нет, ну почему я должна бегать за тобой? — спросили за моей спиной.
Я оторопело оглянулся. Передо мной стояла Дина Лосева. Она была в черном пальто с капюшоном, отороченным белым мехом.
Часть вторая
ЗНАК ВОПРОСА