Вообразите себе душный июльский вечер. Все исполнено надежды на шальную освежающую грозу с молниями и громом, но прочной уверенности, что она разразится, нет. Все неопределенно, тягомотина какая-то…
Мы, то есть мама, папа и я, сидим в квартире тети Нади на проспекте Мориса Тореза и, равнодушно созерцая гравюры с видами Невы в проемах длинной, во всю комнату финской стенки, ожидаем прибытия из аэропорта Пулково после завершения своего первого полета в Австрию дяди Алексея. Тетя Надя и Бориска там, в аэропорту. Мама моя бледна и взвинчена и выглядит не совсем здоровой, хотя изо всех сил старается выглядеть веселой. Папа мой, Георгий Карпович, рассеян больше обычного и больше же обычного курит.
И вот наконец дядя Алексей, тетя Надя и Бориска прибывают. И я с удивлением вижу, что это уже не та тетя Надя и не тот Бориска, какими я знал их еще вчера. Между ними и нами легло какое-то незримое расстояние, возникла какая-то отчужденность. Нечто подобное ощутилось в них и раньше, в тот самый день, когда дядя Алексей объявил о резком изменении своей служебной линии, но тогда это прозвучало как бы под сурдинку, не было таким явным.
Дядя же Алексей, воздать ему должное, был такой, как всегда: прост, радушен и слегка застенчив. Он дружелюбно пожал руки и папе моему, и маме, и мне, после чего широким жестом раздвинул молнию на красивом чемодане с колесиками в уголках, чтобы его катить, а не тащить, и принялся расшвыривать подарки.
В тетю Надю полетел белый, как лебедь, пышный шерстяной джемпер, обвил ее смуглую шею длинными рукавами. Тетя Надя зажмурилась от удовольствия и потерлась щекой об нежный ворс так, будто ничто больше уже не интересует ее, но это оказалось не так: лишь только дядя Алексей швырнул в мою сторону такой же пакет, какой он только что швырнул Бориске (тут уместно сообщить, что мы с Бориской были одинакового роста), тетя Надя выбросила перед собой руку и, словно обезьяна муху, выловила пакет из воздуха. Я думаю, что она сделала это непреднамеренно, но, сделав, уже не захотела отступить. Она похвалила дядю Алексея за догадливость: есть теперь у Бориски джинсы и для школы и для двора.
Не забыть, как обрадовался Бориска, как озадачен был дядя Алексей, как побледнела мама моя и как папа мой, Георгий Карпович, стал суетливо и растерянно хлопать себя по карманам, отыскивая спички и сигареты. Сигареты он обнаружил сразу, а вот спички, как назло, запропастились куда-то. И тут дядя Алексей выудил из чемодана и протянул папе великолепную, в форме хромированного пистолетика, зажигалку, а когда папа прикурил, махнул рукой: твоя, мол, это теперь зажигалка.
Тетя Надя отложила джемпер и задернула молнию на чемодане.
— Пора садиться за стол, — объявила она. — Давайте отметим как следует первое заграничное путешествие моего Алешечки.
А затем прихотливая судьба улыбнулась и нашему семейству: папу моего назначили главным инженером одного крупного промышленного объединения — внушительный оклад с разными премиями и надбавками, персональная служебная машина и новая, более просторная квартира.
По этому счастливому поводу было устроено семейное торжество, на котором присутствовали дядя Николай, родной брат матушки моей и тети Нади, Алешечка, Бориска и, разумеется, тетя Надя.
Тетя Надя очень натурально изобразила радость, подперчив ее надеждой, что и мы наконец-то заживем не хуже других, на что мама моя, тонко усмехнувшись, возразила, что мы и до этого жили не хуже других. Ну а теперь будем жить еще лучше.
— Самое важное, — добавила она, — у себя дома иметь надежный кусок хлеба. Я давно говорила об этом Георгию.
Тетя Надя, бросив на Алешечку выразительный взгляд, прикусила нижнюю губку и за весь оставшийся вечер не возникла больше ни разу, а дядя Алексей, похоже, ничего не понял и все косился на бутылку с коньяком, словно удивляясь, почему она так медленно опоражнивается.
Зато не смолчал дядя Николай. Посмеиваясь и потирая широкие ладони, он объявил, что «светские наклонности его обожаемых сестриц совершенствуются не по дням, а по часам». Тетя Надя и мама дружно изобразили недоумение, одинаково пожав для этого плечами и одинаково подергав бровями.