– Ты понимаешь, зачем я тебе это говорю? – спрашивает Сэм.
Я киваю в ответ.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты во что-то ввязалась.
– Что ж, ты приводишь убедительные аргументы и склоняешь меня на свою сторону, – размышляю я вслух.
– Но? – тетя отхлебывает кофе, глядя на меня поверх белой чашки со сколотым краем.
– Никаких «но», – лгу я.
– Прозрачная, как стекло, – напоминает мне тетя.
Я фыркаю.
– Меня определенно к нему влечет.
– И я понимаю почему. Молодой, красивый, умный... И у него нет судимости.
– Откуда ты знаешь? Проверяла прошлое?
– Увидев вас двоих прошлым вечером, я подумала, что это не повредит.
– Серьезно? – кладу руки на стол.
– По сути, я твоя мать. Мое дело – защищать тебя.
– Ты имеешь в виду гиперопекать?
– Как бы ты это ни интерпретировала, – мрачно ухмыляется она.
– Мне двадцать шесть. Может, пора сбавить обороты?
– Тебе может быть сто двадцать шесть лет, а я всегда буду слишком опекать тебя. Станешь матерью – поймешь.
– Могло быть и хуже. Могла бы вообще не заботиться.
Не могу сказать, скольких я знала детей, чьим родителям было на них наплевать. Их не кормили, не одевали и всем оказывалось пофиг, когда детей арестовывали в возрасте двенадцати лет за кражу или употребление наркотиков. Таково бедственное положение этого Богом забытого края. Неотесанные болваны, самогон и полицейские досье длиной в милю.
– Это правда. Просто думай головой, хорошо? Обещай мне.
– Обещаю.
* * *
После обильного завтрака из яичницы и жареной картошки я въезжаю в гараж «Мерси Медикал». Придется пробежать десять миль после работы, чтобы сжечь съеденные калории.
Выпрыгиваю из джипа, став на пять фунтов тяжелее, и направляюсь к лифтам. Приближаясь к ним, слышу нечто похожее на лай, эхом отдающееся в почти пустом гараже.
Какого хрена?
Шагаю быстрее, слушая, как агрессия становится все громче и громче. Похоже, здесь появилась собачья будка. Завернув за угол, обнаруживаю, что доктора Липшица притесняют двое мужчин, лающих на него, словно дикие собаки. Не вижу их лиц, но вижу доктора Липшица и явный ужас в его глазах. Прижавшись к кирпичной стене, он выглядит так, будто вот-вот сходит под себя.
– Оставьте меня в покое! – визжит доктор в истерике.
Я получаю небольшое удовлетворение от шоу, учитывая, что Липшиц – гребаный мудак, но знаю, что меня сожрет совесть, если оставлю его, буквально говоря, на растерзание волкам.
– Эй! – кричу из-за спины двух мужчин. Оба поворачиваются на мою фразу. Они совершенно разные – один высокий афроамериканец с узлами волос, скрученными по всей голове, а другой – более низкий, коренастый белый парень с татуировкой слезы под глазом. – Убирайтесь! – огрызаюсь я. – Сделайте миру одолжение, испаритесь!
Они молча переглядываются, в их глазах искрится веселье.
Коротышка безумно хихикает, и я делаю шаг назад.
– Ты милашка, – бормочет он, дергаясь.
А ты страшила.
Стою с поднятыми руками, ожидая их следующего шага. Пусть во мне всего 164 см роста и 57 кг веса, но я вооружена перцовым баллончиком и не боюсь ослепить их свирепые задницы.
Если до этого дойдет, разумеется. Надеюсь, что нет.
– Сваливаем.
Высокий и, откровенно говоря, устрашающий негр пихает своего напарника. «Слеза» кивает. Но прежде, чем уйти, они поворачиваются к доктору Липшицу и снова притесняют его, злобно лая. После чего парни прыгают на свои спортивные байки. Доктор Липшиц стоит в полном шоке, пока придурки заводят оглушительные двигатели и уезжают.
Закатываю глаза. Идиоты.
– Вы в порядке? – я быстро подхожу к доктору Липшицу. Пожилой мужчина с редеющими волосами и хмурым взглядом едва замечает мое присутствие.
– Дикари! – сплевывает он и исчезает на лестнице.
Шокированная, я просто стою столбом.
Всегда, мать твою, пожалуйста.
Фыркаю, глядя на лестничный колодец, и совершенно раздраженная поднимаюсь наверх. Где благодарность?
Придя на работу, проверяю список и решаю сначала проверить самого грубого пациента на планете. Сорвать пластырь, так сказать, чтобы разобраться со всем дерьмом с самого утра.
Войдя в палату Риза, я резко останавливаюсь. Вместе с Дэвом у его постели стоят два дикаря.
– Сестра Кинкейд. Мы только что о тебе говорили, – сообщает Риз с сарказмом.