Шлем немного пыльный. Он сметает ее ладонями. Вытирает рубахой пыль с маски. Надевает на шлем и застегивает. Старые кожаные перчатки немного огрубели. Он берет промасленную тряпку и вытирает перчатки. Затем немного мнет их в ладонях. Нос приятно щекочет запах кожи, смешанный с запахом моторного масла. Натягивает перчатки и пробует сжать пальцы – теперь гораздо лучше. Пальцы слушаются, их ничего не сковывает. Встряхнув старую брезентовую куртку, он накидывает ее на плечи.
Он подходит к мотоциклу, нетерпеливо бурчащему в ожидании ездока. Сердце бешено колотится, как у человека так давно не видевшего старого друга. Перекидывает ногу через седло и упирается ногами в землю. Руки ложатся на руль, обхватывают резиновые ручки. Привычным движение пальцев он выжимает сцепление и ботинком толкает рычаг коробки передач. Коробка откликается жестким ударом, а мотоцикл брыкается, как конь получивший шпорами в бок. Обхватывает коленями бак мотоцикла и крепко сжимает. Вибрации передаются телу и нетерпение охватывает нутро – он трогается и сердце стократно ускоряется, бешено колотясь в такт с двигателем стального зверя. Сквозь узкую щель в листве он вырывается на простор.
От гаражей, вдаль от города, ведет узкая дорога из бетонных плит. Растрескавшихся и запущенная настолько, что сквозь щели между плит, вовсю пробивается трава. Через пару километров и плиты заканчиваются, начинается грунтовка. Сильно там не разгонишься, да это и не нужно. Здесь давно никто не ездит. Некуда ездить, предприятия закрылись и жизнь остановилась. Но сегодня именно это и нужно. По нынешним временам ему не нужны свидетели. Попадись он, и мотоцикл конфискуют в пользу государства, а ему выпишут штраф, который он будет выплачивать до конца свои дней. Полная скрытность теперь его союзник. Он не боится зевак, посторонних здесь нет, а у местных полно своих секретов, они держатся сплоченно. Главное не попасться патрулю или соглядатаям. Но обычно они сюда не суются, тут их не жалуют. Дороги теперь опустели, особенно такие старые и запущенные как эта, ни тебе огромных ревущих грузовиков, ни юрких легковушек, норовящих обогнать при каждому удобном случае. В том же направлении теперь идет другая трасса, гораздо шире, впрочем на ней делать нечего. В основном по ней ходят военные транспортеры или длинные блестящие машины чиновников всех мастей. А эта трасса, теперь в запустении, на ней только и встретишь, что редкий раздолбаный грузовичок, но это даже хорошо. Никогда не знаешь хороший ли человек едет тебе навстречу или он плотно содействует нынешней власти. Рисковать и проверять себе дороже.
И как назло, в рокоту работающего мотора теперь примешивается эхо. Пока звук тихий, кажется, что это эхо вторит звуку мотора. Но чем дальше, тем громче становится слышимый звук. Может все же эхо играет злую шутку? Откуда здесь другой мотоцикл? Может автомобиль? Но этот звук ни с чем не спутать – звук ворчащего вэ-твина. Без сомнения это не автомобиль, это другой мотоцикл. Он отпускает ручку газа и мотоцикл замедляется, переходя на ровное бурчание, он останавливается на обочине и прислушивается. Да, теперь нет сомнений, это другой мотоцикл. Он вот-вот появится из-за поворота. Убираться с дороги поздно, все равно заметят. Остается ждать. Ведь это другой мотоциклист. Вне закона, так же как и он сам. Он стоит на обочине и ждет. Наконец, опережая клубы пыли, из-за поворота выскакивает мотоцикл и быстро приближается. Увидев, что на дороге он не один, сбрасывает газ, от чего клубы пыли окутывают его. На черном, с массивными хромированными трубами, мотоцикле восседает крупный мужчина. Лицо седока закрывает черный платок, на глазах темные очки со стеклами закрывающими пол лица. Шлема нет, только короткая, изрядно выгоревшая, черная шапка. Видавшая виды куртка, с ремнями развевающимися на ветру, вызывает зависть, в такой непогода не страшна. На небольшой скорости он проезжает мимо пристально глядя на неожиданного свидетеля. Поравнявшись, медленно кивает и дождавшись ответного кивка, ускоряется, и исчезает за поворотом ни сказав ни слова. Так даже лучше. Лучше вообще не знать ничьих грехов, лучше не подпускать к себе людей, не сближаться с ними. Ведь когда к тебе придут, если они будут очень настойчивы, ты выложишь им все. Нас таких много, но лучше нам не знать, что существует кто-то, кроме тебя самого.
Он снова выруливает на дорогу и продолжает путь. Едет не торопясь, мысли нахлынули на него и он увлечен их водоворотом. Сидя в седле так легко забыть о своих проблемах, о невзгодах, но они не отпускают тебя надолго и иногда в самом неожиданном месте, когда тебе кажется, что ничего не может потревожить тебя, они возвращаются.