Гонщик нахмурился, что-то похожее на разгадку шевельнулось в его уме.
Он позвал механика.
— Слушай, я, кажется, понял, в чем секрет.
— Ты о чем?
— Все дело в детях!
Недоумение механика росло.
— Понимаешь, Дени прав — прыжок на желоб действительно невозможен. Поэтому-то я никогда не решаю заранее, буду ли прыгать. Я должен почувствовать публику. Только тогда я принимаю решение, и знаешь, когда я говорю «да» — в цирке полно детей. Понимаешь, когда на галерке дети, я уверен, что трюк получится. Раньше я считал это простой доброй приметой, но, оказывается, они за меня бо-ле-ют…
— Извини, по-моему, это чепуха, — механик поднял воротник куртки. — Закон есть закон, в этом старик прав.
— Поэтому он и разбился!.. В тот день в шапито не пускали детей…
— Может быть, ты и прав, — сказал механик, — но только я ничего не понял.
— Все очень просто, — рассмеялся Шман, — они держат меня в полете.
Дождь стал накрапывать сильней, но это был еще по-летнему теплый дождь, он чуть-чуть отдавал запахом шоколада, шелестел, как серебряная обертка. Он словно был согрет детскими ладошками.