«Говняный расклад», — пролетел ужас в затуманенном от страха мозгу Гомеза.
Попка, которую он гладил в тот момент, напряглась, почувствовала что-то.
— В чем дело, дорогой? — спросила попка. Почуяла она что-то слишком твердое. Неимоверно твердое, точно уж не член. И права была попка — это был не член. Это был ствол пистолета и он выстрелил. Гомез Гитлер проверял свое огнестрельное оружие. Его мужское орудие в связи с предстоящей дуэлью работать резко перестало. Член на пол шестого, как говорится.
Но это не помешало ему ножичек свой проверить. Все же таки он бандит, а не зуй с горы.
Аккуратненько порезал на кусочки попку мертвой шлюхи. И даже эрекцию испытал. Все ж таки он не человек нормальный, а извращенец вонючий, вы только вспомните, что он сотворил с маленькой сестренкой Джонни-Грустняка.
И сейчас Гомез Гитлер успокоился: ножик и пистолет работают.
— Этот братишка малолетней мокрощелки еще позавидует своей сестренке, — ворчал Гомез Гитлер, вырезая дырку на мертвом женском теле. — Его смерть будет в тысячу раз более ужасающей, Ад вырвется из преисподней и сам Ад содрогнется от моего демонизма, — приговаривал ублюдок, засаживая свою елду в кровавую тушу.
Он готовился к турниру, по-своему, но готовился.
ЗАЕЗД № 29 БЕЗУМНАЯ ПАЛЬБА, БА-БАХ!!!
«Я зовусь Гомез Гитлер.
Принимаю вызов я ваш, Джонни-Грустняк!
Ведомо мне, что вы считаете меня слизью болотной.
Но человек чести я.
Ножи и пистолеты — я согласен.
Никаких правил боя.
До полного пиздеца.
На сцене.
После выступления ваших друзей из «Любовной Реакции».
Подписано: Гомез Гитлер».
Говно оно даже в проруби вонять будет.
Не хотел Гомез Гитлер по тихому быть убитым. Надо было ему, чтобы все было при свете софитов. Звезда недобитая, блин!!!
Джонни Грустняку это было не по кайфу, но че делать, дуэль она и есть дуэль.
Он почистил нож и пистолет.
Кинжал турецкого типа, кривой и острый, мечта янычара.
Пистолетик тоже высшего класса.
Револьвер, барабан крутится хорошо, все в кайф.
Смит и Вессон, добрые дяденьки постарались.
Гитлер капут, Гомез Гитлер дрожи и бзди!!!
Красота битвы проявит все достоинства этих изящных предметов.
Бог на небе улыбается, щурится, как хорошо укуренный типчик какой-нибудь где-нибудь вечерком солнечного дня, сидящий за чашкой хорошего чая.
Потому что предстоит изящное событие, а Бог любит такие вещи.
И чтобы трагизм какой-нибудь присутствовал, все таки драка до смерти. Прямо Ромео и Джульета в некотором роде, можно сказать.
В общем и целом близится развязка!!!
ЗАЕЗД № 30 ШОУ В ДЕМОНИЧЕСКОМ ДУХЕ АДСКОГО МИСТИЧЕСКОГО ЗАПАДА
— Какая, блядь, хуйня, весь пиздец на хуй пиздой возгаркнется, — резко выступал, как обычно, самый ворчливый барабанщик на свете Робби Вуум, кстати, острота и злобность его языка помогали ему виртуозно выполнять кунилингус, в котором он был можно сказать чемпионом, — вся, блин, поебень этого мира набирается до полного отпада, кровь девственницы, офигительнейшая черная магия на хуй, все темные силы охуевшего Ада и опизденевшего астрала. Кровавые Яйца страшных Богов Говарда Лавкрафта, страшные Чудища морских геен огненных и горячих льдов, все могут нежданно-негаданно приплестись, — Робби брызгал слюной адского ядовитого ужаса, — а тут еще два омандовевших ебанутых рыцаря возжаждали устроить турнирище прямо аж на сцене, блин, охуение Ада, да возбрыкнет он своими копытами.
— О, дражайший, дорогой Робби, — отвечает ему тот самый элегантный, и зовут его элегантно Кобальт, — что же, что мешает тебе увидеть во всем что ни на есть нашем чудном, дивном универсуме, чудные, дивные стороны? Все прекрасно, Ад и Преисподня — это солнечные сладкие места, и если частица их переселится в нашу реальность — это ведь получится некий эклер астральный, трюфеля мистические, если позволено будет Богами так выразиться, — и Кобальт продолжил установку всякой электронной и магической аппаратуры за кулисами, где весь этот самый разговор и происходил.
— Какая, блин, к гребаной ядрени, светлая сторона в этом на хуй канализационном Аду, который вы, мудаки, здесь разводите, ебена по голове. Какой долбаный случай может заставить меня увидеть в этом мандовошном пиздеце хоть каплю дьявольской охуенной спермы позитива.
— Но мы же выебем девственницу, в конце концов, — почти взорвался Кобальт, насколько это возможно сделать, сохранив элегантнейшую элегантность.
— Да, но это будет после того как она станет совсем и бесповоротно мертвая, — парировал Робби Вуум контраргументом, неожиданно лишенным нецензурной брани.