Остальные старосты назвали имена своих исчезнувших. Сроком разные - кого неделю не было, кого дней пять. Так бывало. Таких много, редко появляющихся, но Роберт подтвердил - эти четверо пропали и из обычной жизни. Соседи давно не видели, анимофон не отслеживается и не доступен, двое работавших - не появлялись на месте. Но дома у них нет признаков внезапных сборов и отъезда. Нет следов борьбы, других признаков преступления.
- Нам тоже пора быть бдительными. Два часа назад я все уже выложил в группу, кто читал, тот немного в курсе. Но я собрал вас еще по одному вопросу... доберитесь до всех своих знакомых, прозвоните, встретьтесь, аккуратно порасспрашивайте - насколько одинок, если да, то было ли что необычное с ними в последнее время. Присмотрите, не оставляйте одних.
Минут десять после старосты еще обсуждали свои организационные дела, - собирались чуть распределить обязанности по благотворительности, перекинув часть пограничников на поиски. Подключить эти серые резервы, на добровольной основе, кончено.
Так зачем позвали меня?
- Ирис, задержись пожалуйста.
Все начали расходиться, а Юрген подошел и обратился ко мне, пока народ медленно проходил в коридор и одевался. Я не заметила его раньше, - скорее всего он был с другой стороны комнаты, у окна, как и вчера, а я разглядела только тех кто попал в мое поле зрения. Староста приоткрыл форточку для свежего воздуха, ушел на кухню, и вернулся с вопросом:
- На мед есть аллергия? Я чай заварил, тебе бы горячего попить, а мед от простуды самое верное средство. Или настойки налью.
- Не нужно, спасибо.
- Болеешь, не запускай. Сейчас кашель, а завтра с пневмонией свалишься.
Доброму человеку ответила улыбкой и кивком, - легче сдаться и выпить чашку, чем что-то отстаивать и обижать его заботливый порыв. А что нужно Юргену? Он молчал, пока староста был с нами в зале, и я смотрела на него с выжиданием, потом поняла - он хотел разговора с глазу на глаз. И это насторожило. Из-за вчерашнего случая с Катариной? Если дело в сбоях, то личного разговора не нужно, третьи лица не помеха. Но что обсуждать?
- Ирис, ты можешь на время сдать блокнот и не ходить на вызовы, заниматься только делами, что поручит Август? До тех пор, пока не разъясним, что случилось с исчезнувшими.
- Почему?
- Потому что это опасно. И ты одна.
- Я не...
И замолкла, глядя в светло-карие, как некрепкий чай, глаза Юргена. Он вранье почувствовал, раньше, чем я его высказала, поэтому так и смотрел. Лицо у него было привлекательным, угловатым, с контрастом бледной кожи и темных волос и бровей. Не эталонный и идеальный в чертах, но на нем хотелось задержать взгляд, как цепляет внимание рисунок углем, без цвета, в резких линиях и штрихах.
И я просто кожей почувствовала - чтобы ни соврала, он услышит ложь.
Староста принес чашку, накрытую блюдцем, и поставил на стол. Кивнул мне в сторону дивана:
- Не сиди там, чего вжалась в угол - места много. На диване удобнее.
- Да, сейчас.
И не встала. Юрген в трех шагах от меня подпирал плечом книжную полку, но не расслабленно, а напряженно. Он не договорил всего, что хотел сказать. Староста вышел.
- Ирис, ты ведь совсем одна. Я знаю...
Окатило холодом - до ледяных пальцев и сцепленных зубов, до дрожи в поджилках. Он все знает?
- Понимаю, зачем выдумываешь, защищаешься. Но сейчас ты в группе риска и можешь пропасть также, как этот Ариан. Или еще кто, о ком пока не в курсе. Нельзя тебе на вызовы соваться...
- А... ты... о чем знаешь?
Юрген поджал губы, схмурил темные брови. По лицу скользнула тень сочувствия и я отчетливо прочитала по шевелению желваков и по покрасневшим скулам, что он готовится произнести нечто трудное вслух. Нет! Не нужно!
- Про потерю ребенка, про гибель родителей, про развод и про подлость сестры... Ирис!
Я кинулась в коридор, сорвала пальто с вешалки и вылетела в подъезд и из дома. Была бы разута, убежала босой, и плевать на холод и ветер. Бежала так быстро и так долго, как только могла, сворачивая не глядя то вправо, то влево - едва видела впереди хоть каких-то людей. Куда забиться? В какой угол? Куда от этого всего спрятаться?!
Увернувшись от внезапных прохожих, шарахнулась в арку, потом за угол, и снова наткнулась на кого-то. От безысходности, кинулась к двери домовой подсобки, ведущей в подвал, рванула ручку на себя и сбежала вниз по ступеням. Пальто держала комком в руках. Шарф одновременно размотался и затянулся одним краем, словно пытаясь придушить.
Как только створка наверху захлопнулась, я прижалась к стене и затихла. В темноте, тишине и пустоте.
Жизнь
Сестра была долгожданной дочерью, а я случайностью. Лилю мама родила в сорок три года, - пусть поздний ребенок, но выстраданный долгими ожиданиями и попытками. А меня в пятьдесят три - и она не прервала беременности только потому, что приняла ее признаки за начало климакса. Упустила сроки, запаниковала, что больна, и в ужасе вышла от гинеколога, когда ей озвучили причину "опухоли". Мама рассказывала эту историю не один раз, ничуть не стесняясь задеть меня этим. Как есть, так есть.
Жили мы в двушке впятером - я, сестра и мама в зале, отец и дедушка в маленькой комнате. Родители с утра до ночи работали, накапливая, пока еще были силы, первый взнос, позже взяли ипотеку на жилье и образование Лили. Она хорошо училась в школе и выбрала престижный ВУЗ Сольцбурга, желая стать экологом. Когда я пошла в первый класс, она поступила на первый курс, съехала на свою квартиру, и так получилось, что в итоге я и дедушка были предоставлены сами себе.