Мысль упорно возвращалась к одному - зачем я позволила Юргену взять и увезти к себе? Как смогла разрешить себе так отогреться, а потом еще и стерпеть прикосновения горячих губ и ладоней? Стерпеть - потому что они были приятны. От воспоминания голова закружилась и сумка стала тяжелее. Словно ключ прибавил в весе раз в десять и ощутимо давил в дно.
- Я ведь призрак...
Улица отражалась в стекле вместе с моей фигурой. Так совпало, что на этот момент прохожих позади не было, и картинка вышла такой, словно внутри помещения была жизнь, а здесь, снаружи одна я и серая хмарь несуществующего мира. Без движения, без чувств и солнца. Нечто плоское, бестелесное, бескрасочное.
В солнечное сплетение ударило импульсом. Меня встряхнуло так сильно, что зачастило сердце - в испуге от собственных мыслей, уже смиряющихся с небытием и готовности остановиться. Что на меня нашло? Сигнал вернул восприятие и я побежала в сторону училища - сориентировавшись по местоположению на автомате и доставая блокнот.
Имени не было! По листу расплывалась кровавая клякса с крапинками, словно густая и тяжелая каля упала сверху и разбилась от тяжести. Я встала, как вкопанная, с ужасом рассматривая "рисунок" и даже коснулась пальцами - настоящая, свежая! Не чернила или сок. Вязкость крови, запах крови, липкость ее.
- Господи боже...
Что делать?! Звонить старосте? Наследнику? Просить о помощи? Но вызов готов был вывернуть все нервы изнутри, так звал к ближайшему ходу. Кто-то умирал! Не теряя больше ни секунды, я побежала так быстро как только могла.
У училища маленьким отдельным корпусом стоял закрытый бассейн. Чтобы добраться туда, пограничники проделали незаметный ход через забор на территорию, - с глухой стороны, где лишних глаз нет, камеры нет, и сторож часто не ходит. От него - десять метров до служебной двери. Я рванула ручку с такой поспешностью, что забыла подумать над предосторожностью. Ведь не знала, куда попаду и насколько там опасно? Вдруг - вылечу с крыши, едва пересеку порог, или наткнусь на убийцу?
С крыши не вылетела, а с лестницы - почти. Схватилась за перила, ударилась о них грудью, но не укатилась кубарем в сумеречный подвал. Глаза привыкли, - различила груды хлама, окошки под потолком с решетками и закрашенными краской стеклами. А внизу, на полу, у самой нижней ступеньки - тело. Не взрослое, меньше, - спеленутое в лоскут зеленого брезента и веревку. Забыв, как дышать, спустилась, перешагнула, наклонилась над ним и различила пятнышко крови, натекшее с головы. Светловолосая девочка, подросток, была жива. Моргала, сипела через кляп, задергалась как почувствовала человека рядом, но затихла, едва я подала голос:
- Сейчас! Сейчас, я помогу, подожди! Не делай ничего резкого, у тебя кровь...
Было бы чем разрезать путы! Смогла вытащить тряпку, развязав бечевку на шее, и попробовала перевязать своим шарфиком голову. Боялась сделать лишнее движение и навредить, щупала волосы аккуратно, пытаясь понять - насколько серьезная рана у нее, где туже закрепить псевдо бинт из синтетики.
- По... граничница...
- Не разговаривай, не теряй силы.
Я стала шарить вокруг, надеясь среди вещей найти что-нибудь острое, но подвал походил на склад тканей - сплошные рулоны мягкой и жесткой материи, того же брезента, ни одной железки. Клеенка на полу и тюки.
Анимофон не брал сеть. Забиралась на кучи, вытягивая руку к фрамуге с решеткой, но бесполезно - нет соединения. Облазила всю дверь на верху у лестницы - тщетно. И открыть ее тоже не могла - с внутренней стороны не было ни ручки, ни замочной скважины. Как догадывалась - нарочно сделано, как в камерах, с засовом снаружи.
- Пограничница.
Пленницу я уложила на спину, насколько это было возможным в ее связанном состоянии, подсобрав под нее тряпки и замотав голову поверх шарфа найденным мягким вельветом. Совсем ребенок, но стойкости не занимать - постанывала, не плакала, позвала меня голосом слабым, но спокойным:
- Подойди, пожалуйста...
- Мы обязательно выберемся, обещаю.
- Подойди...
Ни щелки, даже ногтем не поддеть. Обе заперты. Выполнив ее просьбу, я присела рядом на колени и спросила ее прежде, чем она сама хоть что-то сказала:
- Ты дочка Августа?
Кивнула, выдохнула:
- Ника...
- Я сейчас что-нибудь придумаю и вытащу нас, Ника. Сознание не теряй, постарайся. У тебя на голове кожа рассечена, но кажется кости не...
- Как хорошо, что ты появилась! Так страшно было. Вместе уйдем, меня папа учил как.
Губы стерты, рот и язык сухие, - девчонка сипела, но говорила серьезно, словно это я здесь ребенок и мне нужно объяснять всю тяжесть положения. А у меня с собой ни воды, ни еды, ни примитивной влажной салфетки, чтобы вытереть ей лицо от грязи.
- Ты сильная?
Я вопроса не поняла, догадавшись только о том, что речь не о физических возможностях. И Ника - тоже наследница? Раз она его дочка, то как раз может быть.
- Нет, вряд ли.
- У меня почему-то ничего не выходит. Наверное из-за удара по голове, так болит. Папа рассказывал мне о шаге на грань, что так бывает в особых случаях. Это когда из ловушки замкнутого пространства можно вырваться... Ты делала так?
- Я даже не понимаю, о чем ты.
Она выбивалась из сил. Сколько здесь прошло времени? Сколько суток с момента похищения? Или ее держали где-то еще, и недавно заперли здесь? Спросить бы - что случилось, кто это сделал? Но Ника была слаба, и тратить оставшееся на такой разговор - глупо.