Умудрившись без резких движений, а даже спокойно, закинуть анимо в сумку, сжать покрепче коробку, я шагнула на выход. Если все повторяется - надо считать минуты. Надо сделать так, как советовала другим пограничникам - попытаться быстро прояснить хоть что-то и бежать обратно, пока не унесло на дни и километры. А что спросить? Как глупо было не подумать об этом заранее...
Огромное витражное окно полукругом заворожило в первый же миг, и ничего другого я не видела. Тянуло холодным ветром, зимним, студеным, промораживая залу с колоннами и высоким потолком. Зябко обдало ноги и забралось в рукава, заставив поежиться и оглядеться, оторвав взгляд от внезапной красоты. Зала пустая, светлая, с остатками паркета и мусором. Заносило внутрь и листья, и пыль.
Двери были в двух противоположных стенах, - в одну я вошла, а вторая настежь распахнутая вела в соседнее помещение и там вместо второго витражного зиял проем разбитого окна. Шагала осторожно. Казалось, что и так слишком громко для здешней тишины и заброшенности. Медленно подошла к краю и выглянула, - парк. Едва забеленные снегом дорожки лежали геометричным узором, разветвляясь в глубь территории. Лавочки, фонари, урны, газоны с листвой - ничего не тронуто и не убрано. Кустарник разросся, потеряв форму, попадались на глаза и упавшие деревья. Человека здесь не было давно.
- В этот раз можно задержаться... волна еще далеко, мы дрейфуем здесь, и время нас не накроет. Тебе лучше! Я вижу, ты стала сильнее и крепче. Уже не унесет так легко, как могло в прошлый раз.
Не испугалась. Ожидала, что неизвестный опять появится - как сторож у которого загорается лампочка сигнализации на вторжение. Или не неизвестный, а Юль Вереск, как назвал его наследник? Мужчина не поменялся: одежда та же, немытая голова еще грязнее.
- Вы знаете Августа Поле?
- Конечно. Пространство, не поверившее в меня. А я смог. Шагнул, утонул, но в итоге - выбрался сюда и теперь могу делать то, о чем так давно мечтал.
- Вы тоже наследник?
- А наши старушки, ты их видела? Нет... - он схмурился, сам себе возразил. - Слишком давно, их уже наверняка нет. Скажи мне, что ты здесь чувствуешь, девочка? Ты можешь ощущать пространства без источника и якоря?
- Вы - наследник? Вас зовут Юль Вереск? А я...
- Ирис Шелест. Я тоже теперь знаю - кто ты.
"Шелест?!" - удивленный возглас так и не сорвался с губ. Я только вдохнула и замерла с этим вопросом, уставившись на него. Он повторил:
- Так что ты здесь чувствуешь?
- Ничего.
- Не может быть. Прислушайся и через минуту ответь еще раз.
Через минуту... а там - час? Очередной час, и уже наверняка далеко за Сольцбургом.
Юль двинулся в сторону, обходя меня и вставая у другого края оконного проема. Задумался, оперся плечом на стену и бросил взгляд на парк. Его лицо осветилось, стало казаться белым. Последняя его полупросьба, полузадание прозвучали с ленцой, будто мужчина не торопился никуда. В отличие от прошлого раза. Он словно появился здесь случайно и беседовал с попутчицей, пока помещение плыло, как паром от берега к берегу, не связываясь ни с одним из звеньев и ни с одной точкой выхода. Прислушавшись к своему чутью, осознала, - действительно так. Здание, комнаты, конкретно эта зала - нечто дрейфующее. А за стенами - потоки, движущиеся одновременно в разных направлениях.
Мужчина резко и быстро шагнул ближе. Всмотрелся, приблизив лицо настолько, что я невольно сделала полшага назад. Страха, что он нападет, сомнет, ударит, воздействует грубой силой - не было. Не животная угроза, а неприятное прощупывание - пальцами в сердце. У Августа во взгляде было похожее. В голову приходило сравнение с двумя врачами, которые обследуют тебя - болезненно, без стеснения, профессионально и равнодушно, прощупывают душу рентгеном, как пальпируют живот. Только Август - аккуратнее и мягче, а этот - по-хамски.
- На границе была... как я сразу не увидел! - Считал он. - Устояла после отката, удержалась от смерти. Тяжело далось?
- Помогли.
- Конечно помогли.
- Да.
- Подумай о них. Представь их. Где они?
Его слова, вкрадчивые, странные, - которые на первый взгляд казались бессмысленными - мало ли где они... почему-то запали в голову, как ключ в замочную скважину, и механизм замка щелкнул. В солнечном сплетении возникла невесомость, холодок, и три отдельных "звездочки", теплых огонька. Возникли одновременно внутри и снаружи, я не могла разделить "в себе" и "вне себя". Самым ярким, самым горячим и близким - был Юрген. От него тянулся целый пучок связующих нитей. Живых, крепких, полных энергии. Вторым "огоньком" - Катарина, - дальше, слабее, но ниточки все равно не иллюзорные, а настоящие. И третьим, что поразительно, - Герман. Самый дальний, с одной стрункой, но есть.
Юль Вереск и без моих ответов все понял. Улыбнулся, беззвучно произнес "молодец" и более громко:
- Якоря. Ты нужна, и тебе нужны!
- Идемте со мной.
- Рано. Октябрь, ноябрь... рано еще.
Разволновавшись от всего - что услышала, что почувствовала, что не смогла понять, я заторопилась и выпалила:
- Так куда пропадают люди, Юль? Откуда сбои, вызовы-пустышки? Почему мой сосед забыл Гулю, как будто ее и не было? Все, что происходит - опасно для пограничников? Опасно для всех одиночек?
Тот замотал головой и на его лоб упали две сальные прядки. Я невольно поморщилась и готова была сказать ему "помойте голову", даже понимая всю глупость фразы и ее неуместность. Юль стал качать указательным пальцем в мою сторону, как будто давал урок или журил за ошибку: