- Катарина... хватит.
Она замолчала. Я догадывалась, что та ждала угроз, вспышки раздражения, чего угодно - только не такого спокойного и понимающего "хватит". Даже мне стало зябко, - Юрген так это сказал, будто раскусил спектакль и знал, что я в пяти шагах за плотным кустарником. Провокация провалена, и он устал подыгрывать.
- Видно же, что врешь, не старайся. Я люблю Ирис и не обижу ее. И тебе она дорога, раз из кожи вон лезешь, чтобы меня проверить. Угадал? Если по честному в подружки к ней набиваешься, я тебе тоже друг.
- Ты дебил? Я что, поверить должна?
- За "помойку" извини, обещаю не грубить, если не станешь зарываться. И тайны твоей не сдам, хоть и грозился.
- Мля... мля... - Катарина так это произнесла, будто пританцовывала от нервов в этот момент. - Заткнись... не, говори - от кого узнал?
- Герман же в Яблоневом живет. Там про "Красный лак" до сих пор вспоминают, но о тебе он только мне сказал.
- Все, теперь точно заткнись... И грабли свои убери!
- Жми, не кусаюсь. Мир или не мир?
- Я те не мужик, ручкаться... Давай поцелуем скрепим.
Юрген засмеялся и сказал:
- Про горбатого и могилу - твоя история. Что там еще за второй момент? Давай проясним и пойдем - до собрания минут десять.
- Пошел ты...
- Я пойду. А ты тут торчать останешься?
- Тройку затяжек сделаю, и все. Вали уже, Прынц доморощенный!
Характерные щелчки испарителя и шипение глубокой затяжки расслышала даже отсюда. Юрген ушел. А Катарина несдержанно крикнула:
- Все равно урод и козел! Слишком хорошо для правды... - Когда она увидела меня, то с чувством сказала: - Я знаю, отчего я умру однажды - от зависти, от удушья. Как с самого начала с наследником, так и добиваешь ты меня... Знаешь, что, Конфетка?.. я ведь всех на свете ненавижу. У меня все - кобели и суки, все полные говна и предательства. Какого, мля, я с тобой связалась? Аллергия у меня на сладкое... Ненавижу обоих. Завидую до боли! Сволочи!
Она очередную глубокую затяжку сладкого пара выдала со всхлипом и злыми слезами. Слишком часто она дышит этой химией, как табачный курильщик. Я не удержалась, и обняла девушку:
- Все будет хорошо.
- Я тоже счастья хочу. Роберта хочу, любви хочу, жизни нормальной. Как у людей.
Катарина взвыла и с ругательствами сжала меня в ответ крепко обеими руками.
Собрание
У старосты на удивление скопилось много народу, и пришли они раньше назначенного времени - в коридоре и комнате уже нечем было дышать, несколько человек спорили, до красных лиц и эмоциональных движений.
- Стряслось что-то?
Я зашла не только вместе с Катариной, но и с северным старостой одновременно. Потолкались у вешалки.
- Устали, - объяснил хозяин дома.
- Подождите. Мне нужно сначала с вами поговорить один на один. Это возможно?
Староста уже хотел дать старт совещанию - пришли все, но я его остановила. Мужчина озадачено кивнул, и не очень охотно предложил:
- Только в рабочей комнате если... тебе, думаю, можно, наместница.
Последнее - с легкой усмешкой. Миновали коридор. Я мельком улыбнулась Юргену, которого успела заметить в зале, и он ответил тем же. Его чем-то занял его староста, южный, и мы друг к другу пока не подошли.
- Проходи. Надеюсь, разговор не долгий? Там и так уже все накалены, зря раньше передовиков собрал.
- Ого. Вот это у вас картотека, больше, чем в городской библиотеке.
От пола до потолка - стеллажи с маленькими ящичками, все в пестроте табличек, резных циферок и букв.
- Архив тоже под моим присмотром.
- Пограничник Ариан, - посмотрите - на месте ли его листы? Проверьте, пожалуйста, и, если есть, - за все время, что он на службе, сколько их, примерно?
- Это действительно важно? Рядовым...
- Мне не нужна информация с листов. Я даже от двери не отойду и через плечо смотреть не стану. Посмотрите - в наличие ли?
Староста уверенно шагнул к одному из стеллажей, быстро выдвинул узкий, как пенал, ящик и завис над ним. Замычал недовольно, задвинул, потянулся к другому. Минуту он ворчал на себя - за путаницу, за старость и память, за невнимательность. Стал рыться на столе с бумагами, заглядываться на стеллажи "архив".
- Не ищите. Это не вы "напортачили" - его совсем нет, верно?
- Не понимаю. Не то, что листов, даже разделительной карточки с именем нет.
- Все ясно. Идемте, сначала собрание, потом объясню всем из узкого круга. А, кстати... мой сегодняшний вызов возьмите.
Получилось так, что Юрген поцеловал меня прилюдно - одновременно при всех и в уединении. Встретились в коридоре, у зеркала. В набитой людьми квартире, у всех на глазах, но внимания - ноль. Кому нужны эти новости чьих-то отношений, когда все люди взрослые, есть и много других важных своих забот. И поцелуй скромный - короткий, приветственный, едва соприкоснувшись губами.
Мы улучили эту минутку, пока староста организовывал тишину и начал повестку собрания. То, что Юрген рядом, мне помогло - выходить на передний план и что-то говорить, не хотелось. Подбиралась исподтишка неуверенность, страх и пресловутая неуютность всеобщего внимания. Прижалась плечом к Юргену поплотнее. Его поддержка - со мной.