Ну почему, почему? Это так не похоже на меня, получившую известность благодаря своему блестящему аналитическому уму и научному подходу. Неужели, планируя свои действия, я не учла всех возможных вариантов? Я знала, что Вивьен умрет, но поразительно – я ни на секунду не задумалась о том, что произойдет после. И не то чтобы мне очень страшно увидеть ее мертвой – вид трупа испугает меня не больше, чем любого другого человека. Поверьте, для этого я слишком рассудительна. Меня пугает необходимость что-то предпринимать. Что я буду делать, убедившись в ее смерти? Я не могу позвонить в «скорую» – телефон отключен еще много лет назад, – так что мне придется пойти и найти кого-нибудь, а с чего начинать? Потом, я должна буду осмотреть ее комнату и все ее барахло – а что с ним делать, я опять же не знаю. Я буду вынуждена заняться похоронами и принять множество решений. Например, во что ее одеть, из какого материала сделать гроб, где похоронить ее и что вырезать на надгробье. Я должна буду разыскать ее друзей, пригласить их на поминки, организовать фуршет с хересом в гостиной, в которой совсем не осталось мебели, и выслушать все те истории, которые эти друзья по каким-либо причинам не рассказывали мне раньше.
Внезапно дом становится невыносимо большим. У меня возникает ощущение, что я огромный континент, части которого отламываются и уплывают во всех направлениях, а от меня остается лишь неподвижный островок в центре. Его осколки уходят дальше и дальше от него – как летом айсберги откалываются от ледника. Мне вдруг становится обидно, что это я, а не она вынуждена терпеть эту тишину. Я хотела бы умереть сейчас, не вставая с места, – вот было бы счастливое совпадение! Тогда избавляться от нас пришлось бы кому-то другому. Но я знаю, что в ближайшее время не умру. События последних двух дней произвели на меня противоположный эффект: я чувствую, как в моем теле пульсирует новая жизненная сила, смывая годы полусна и неподвижности, пробуждая меня от спячки, показывая мне окружающий мир без всякого тумана.
Надо вставать. Надо сосредоточиться, систематически продумать все имеющиеся варианты, разработать стратегию, которая поможет мне исправить допущенный промах и довести свои действия до логического конца. Я локтем сдвигаю простыни и спускаю ноги с кровати, готовясь сесть. Сегодня первый по-настоящему теплый весенний день. Свет раннего утра, который уже начинает литься в окно, ярок и бодр. Пробравшись сквозь виноград за окном, он танцует по голому полу и подбирается к моим ногам. Сквозь носки я ощущаю, как внезапный прилив холодной крови наполняет мои отекшие ноги, питая распускающуюся в них боль. Я знаю, что, сосредоточившись как следует, я могу ослабить и заглушить эту боль, превратив ее в нечто вроде жара или давления. Когда я опускаю ноги на пол, в них тут же вонзаются бесчисленные иголочки. Покалывание поднимается к коленям, а мои ступни и лодыжки уже стоят прочно и незыблемо, словно вырезанные из одного куска дерева.
Я ставлю перед собой задачу добраться до ванной. Ковыляю я единственным способом, который мне позволяет мое тело. Пройдя полпути, я останавливаюсь передохнуть – опираюсь на спинку стула, стоящего у двери в ванную, словно на ходунки. Никто не сможет упрекнуть меня в том, что я не старалась, – я делала все возможное, чтобы возобновить нашу дружбу. Я пыталась любить ее, пыталась представить ее саму и ее недостатки симпатичными и забавными, как когда-то в детстве, считать эти недостатки «вивьенизмами», как говорила Мод, – проявлениями ее свободомыслящей, жизнерадостной натуры, схожей с вольным ветром.
Через минуту я решаю, что в состоянии продолжать свой поход в ванную, и сосредотачиваю внимание на боли, которую несет в себе каждый неловкий шаг. Обе мои кисти скручены в тугие кулаки, и я знаю, что не скоро смогу раскрыть их. Добравшись до умывальника, я упираюсь в него локтями, чтобы перенести с ног часть веса тела – марафонское испытание для них закончилось. Я рассматриваю свои руки – руки старой мегеры со скрюченными пальцами и раздувшимися красными костяшками – и пытаюсь по очереди распрямить их, растирая ими внутреннюю поверхность бедер, чтобы оживить кровообращение. Мне кажется, что, избавившись навсегда от суставов пальцев, я облегчу свою боль – достаточно отрубить их и замотать обрубки мягкой повязкой. Этим утром для того, чтобы повернуть горячий кран, мне требуется невероятное усилие воли. Наконец вода начинает течь, и я подставляю под струю обе руки. Я уже вижу, что костяшки понемногу отходят, – я готова к новому дню.