– Добрый день! Чем могу помочь? – спрашивает у неведомого Вивьен.
– Вирджиния Стоун? – слышу я женский голос.
Интересно, кому я могла понадобиться?
– Я сестра мисс Стоун, миссис Моррис, – кратко сообщает Вивьен. – Слушаю вас?
– Здравствуйте! – протягивает женщина таким тоном, словно они с Вивьен дружили много лет. – Очень приятно с вами познакомиться. Я Синтия из социальной службы графства Дорсет…
О боже! Я тру себе кончик носа. Это же женщина в вязаной шляпке! Для нашей семьи всегда было характерно сильное недоверие и даже страх по отношению ко всевозможным социальным работникам. Я не раз слышала, как Мод говорила, что эти типы постоянно во все суют свой нос, хотя не помню, чтобы она часто с ними сталкивалась. Мод относилась к числу тех, кто убежден, что обществу не следует лезть в чужие дела, а финансируемая государством забота непременно становится для лентяев поводом сложить с себя всякую ответственность. Кроме того, мама самым решительным образом возражала против новых сумасшедших домов, которые открылись в пятидесятые годы, – по ее словам, после войны социальные работники делали все, чтобы заполнить эти заведения людьми, не вписавшимися в новую жизнь.
– …наш офис расположен в Чарде, – продолжает тем временем Синтия. – Я принесла кое-какие буклеты, которые, возможно, вас заинтересуют. Вот моя визитка, на ней есть мое имя, адрес и номер телефона, а еще у меня где-то есть… вот он, это буклет с общей информацией о нас и нашей деятельности…
– Вы знаете, что сейчас воскресенье? – перебивает ее Вивьен.
– Воскресенье? Ну да, воскресенье.
– Вы всегда донимаете людей по воскресеньям?
Ее резкость вызывает у меня улыбку восхищения. Между нами говоря, я никогда бы не поверила, что можно вот так это сказать!
– Ах, вы об этом… – медленно произносит Синтия. – Что ж, я объясню вам. Дело в том, что мы добровольцы и ради этой работы жертвуем собственными выходными.
Я перевожу взгляд на окно библиотеки. Ливень прекратился, но время от времени с неба начинает сыпаться мелкая морось. Над долиной плотным слоем нависают низкие тучи, и я задаюсь вопросом, следует ли Вивьен пригласить к нам женщину в вязаной шляпке в случае, если дождь пойдет вновь.
– Так чем я могу вам помочь? – вновь спрашивает Вивьен.
– Скажите, ваша сестра дома?
– Да.
– Так вот, – понизив голос, говорит Синтия, – нам никак не удается поговорить с ней. – Она понижает голос еще сильнее, но у меня очень острый слух. – Мы много раз приходили сюда, чтобы узнать, как у нее дела, но она никогда не открывает нам дверь. На самом деле для меня стало потрясением то, что вы открыли мне, – добавляет Синтия и хмыкает.
– И зачем она вам нужна? – громко произносит Вивьен, словно давая знать, что она никогда не опустится до перешептывания с представителем социальной службы. Интересно, она догадывается, что я подслушиваю?
– Мы просто хотели узнать, как она. Особенно сильно мы волновались за нее в эту зиму. Судя по всему, в доме нет центрального отопления, – с пренебрежением произносит Синтия.
Одновременно я слышу плеск дождевой воды по паркету холла – как обычно, после долгого дождя крыша кое-где начинает протекать. Капли будут падать все быстрее и быстрее и в конце концов сольются в маленькие водопады, обрушивающиеся на пол.
– Мы боялись, что она замерзает, – говорит женщина, словно бы объясняя, для чего нужно отопление.
– Благодарю вас, но мисс Стоун прекрасно себя чувствует.
– Что ж, отлично, – отвечает Синтия и, помолчав, добавляет: – Тем не менее, нельзя ли мне ее увидеть?
Нет, Вивьен, нет! Встретиться сразу с двумя незнакомцами в течение одного дня для меня чересчур. Я с нетерпением жду решения Вивьен; от напряжения и страха но моей спине начинают ползать мурашки.
Синтия напирает:
– Чтобы в следующий раз, когда вас не будет в доме, она не опасалась открыть дверь сама.
– Я понимаю, о чем вы говорите, но, боюсь, ничем не могу вам помочь. Моя сестра не хочет с вами общаться.
«Спасибо, Вивьен», – мысленно произношу я, чувствуя, как напряжение отпускает мое тело.
– Я прошу прощения, но откуда вы можете знать, хочет ли она со мной общаться, если вы не спрашивали ее об этом?
Я не знаю, куда себя девать от беспокойства. Я понимаю, это может показаться нелепостью, но мне кажется, что моя младшая сестра и женщина в вязаной шляпке играют у входной двери в какую-то сложную игру и только от их умения играть и настойчивости зависит, придется ли мне встретиться с этой женщиной. Похоже на мини-версию карточной игры всей моей жизни, в которой моими картами всегда играли другие люди. Некоторые из них были моими противниками, и их всех объединяло то, что они знали не только свои, но и мои карты.