— Эй, а доедать кто будет? Что за люди, — растерянно копошась вилкой в моем салате, разочарованно протянула подруга.
Как сообщил Виктор по телефону, Стефан исчез. То есть вообще исчез. Вик ушел домой сменить рубашку, оставив подозреваемого под охраной двух оперативников, а когда вернулся, оперативники спали, кабинет был по-прежнему закрыт изнутри, но подозреваемого уже не было. Окна целые, закрыты изнутри. Никто ничего не видел и не слышал.
— Ты же понимаешь, что так не бывает, — с сомнением протянула я, глядя на Вика и мягко закрывая дверь небольшого уютного кабинета, в котором мы провели так много вечеров и даже парочку страстных ночей.
— Что ты хочешь сказать? Что это я сделал? Или что его чертова летающая тарелка унесла? — Вик был в бешенстве. За пропажу подозреваемого ему грозило увольнение, и это было намного серьезней, учитывая, какие люди замешаны.
— Я не знаю, что и сказать на это…
— Вот и я тоже. Износ не подтвердился. Наш товарищ чист, — он запустил руку в волосы и с силой растрепал их по голове. Он всегда трепал так свои волосы, когда очень волновался или злился.
Износ не подтвердился… Я с облегчением вздохнула. Значит, моя интуиция все-таки не подвела. Изнасилования не было. Стоило аккуратно расспросить, что Стефан успел рассказать ему перед тем, как исчезнуть.
— Он тебе рассказал? — аккуратно начала я, прекрасно зная, какая реакция последует.
— Что-нибудь из того, о чем вы говорили без видео и аудио-записи? — я кивнула. — Нет, заявил 51 Конституции…
— Хреново, — я присела на кожаный диван, пытаясь придумать что-нибудь, что помогло бы Вику спасти ситуацию. Но его мысли, к сожалению, текли не в нужном русле.
— Получается, ты единственная, с кем он разговаривал о произошедшем. Ты проходишь по делу свидетелем. Тебе придется говорить, Эми.
— Дело в том, что я тоже пойду по 51… прости.
— Что? В чем дело. Что такого он мог тебе рассказать.
— Это все слишком серьезно. Его исчезновение… я не знаю. Это не похоже на побег или налет с целью освобождения… все это выглядит так, будто действовали, — я осеклась.
— Ты хочешь сказать спецслужбы? — слишком тихо произнес он. Ненавижу эту его привычку. Уж лучше бы накричал, чем так… — Не смеши меня, Эми. У тебя всегда была патологическая тяга ко всем этим шпионским штучкам, они мерещатся тебе повсюду, словно ты… — он осекся и снова запустил руки в волосы, нервно меряя шагами кабинет.
— Знаешь, почему у нас не получилось, Вик? — злобно прошипела я. — Потому что ты никогда не доверял мне и моему чутью. Счастливо расхлебывать всю эту херню. Можешь мне не звонить, сегодня вечером я иду на свидание и буду очень ЗАНЯТА. Понятно?
Гневно хлопнув дверью, я вылетела из кабинета. Да что он о себе возомнил… что я какая-то малолетняя дурочка, насмотревшаяся сериалов? То, что я когда-то рассказала ему о заявлении, поданном мною в академию внешней разведки, еще не говорит о моей легкомысленности. Я подавала это заявление, прекрасно отдавая себе отчет в том, чем бы мне пришлось заниматься и какими принципами поступиться…
Что ж. Мой день безнадежно испорчен. На лекции я уже не успею. Помогать с документами никакого желания нет, пока там сидит этот надутый индюк с огромным самомнением. Остается только одно — пробежка. Лишь она поможет привести мысли в порядок и позволит не пристрелить кого-нибудь. Ведь патрон в патроннике. Значит, рано или поздно, придется выстрелить…
Переодевшись в старый тренировочный костюм, еще времен моей бурной школьной молодости и нацепив наушники, я вышла на улицу. Октябрь начинал морозить, поэтому я накинула на голову капюшон темно-серой толстовки. В этом костюме я больше походила на мальчишку, нежели на леди, но этим мне и нравилась пробежка. Надеваешь мешковатую одежду, отгораживаешься от мира капюшоном и плеером и ты другой человек. Ты становишься недосягаемым. На тебя никто не обращает внимания, будто на тебе шапка невидимка, а вокруг волшебный мир… Особенно, когда бегаешь по набережной в прохладный октябрьский день, и с Камы задувает ледяной ветер…
В воздухе предвестники зимы. Добежав на пределе сил до Картинной галереи, я перешла на шаг, пока окончательно не остановилась, упершись руками в колени. Дыхалка начинает сдавать. Следует больше тренироваться.
Краем глаза я заметила на лавочке подозрительно идеально одетого мужчину. Приталенное черное кашемировое пальто, серый шелковый шарф, копна непослушных пшеничных волос, с которой заигрывает осенний ветер… он грациозно сидел, положив ногу на ногу и расположив руку на спинке лавочки. Такой гордый, с безупречной осанкой, словно сошел со страниц книг о благовоспитанных джентльменах и прекрасных благочинных леди.