— Да ты издеваешься… — не разгибаясь, протянула я.
Он элегантно приподнял руку, вероятно, проявляя дружелюбие и делая знак приветствия. Означает ли это, что мне следует подойти или забить и бежать дальше? Может, он кисть разминал… Впрочем, вряд ли я способна пробежать еще хотя бы километр. Несмотря на высокий темп, я страшно замерзла и, скорее всего, хватая горячими легкими ледяной воздух, заработала себе пневмонию. Неведомая сила заставила меня подойти к подозрительному типу и выяснить причину столь «случайной» встречи.
— Я советую не слушать плеер на улице, это не безопасно, Эмили.
— Я советую не давать мне советов, — подходя ближе и снимая наушники, парировала я. — Вы что, следите за мной?
— Могу задать вам тот же вопрос. Я посещал картинную галерею, планирую приобрести несколько картин. Как вам Айвазовский, — он улыбнулся чертовски обольстительной улыбкой и сидел весь такой до жути уверенный в себе и идеально грациозный. Интересно, где-нибудь учат этой стати, этой осанке, этой благородности, так и кричащей, что его воспитывала не деревенская русская семья, а чопорные англичане при дворе Елизаветы.
— Правда? Побеседуем о живописи как два закадычных приятеля? Может, вы мне потом купите пивка, и мы потравим байки в ближайшем баре?
— Предпочитаю хорошее вино.
Я поморщилась. Жан Франциск снова проделал этот трюк… проводя пальцами по своему изящно очерченному рту, изучая при этом меня пленительным взглядом. Словно я какой-то любопытный зверек, которого он никогда прежде не видел. Мне вдруг неумолимо захотелось проделать с его губой тоже самое… Нет, Эмили, даже не думай об этом. Пусть мотылек живет… живет на большом прекрасном цветке. Ему и там хорошо…
Он не переставал изучать меня взглядом, и я не выдержала.
— Удовлетворены? — сдержать сарказм не удалось.
— Это навряд ли… — заметив что-то, он вмиг стал суровым. На его скулах заиграли желваки, а в голубых глазах проступил лед. — Ты заработаешь себе пневмонию. Моя машина здесь неподалеку.
Его тон не терпел никаких возражений. Если я и видела раньше подобную властность, то только по телевизору в каких-нибудь голливудских фильмах о больших шишках. Я чуть было даже не повиновалась, но вовремя спохватилась.
— Вы снова пытаетесь затащить меня в свою машину? Благодарю, но вчера в ней сидел убийца. Мне не хочется повторить судьбу невинной девицы.
— Это не предложение, — грозно поднявшись с лавочки, ледяным голосом процедил Жан и, взяв меня за руку, потащил к своему автомобилю. Собственно, особо тащить ему и не пришлось. Я брела за ним, как послушная овечка, держа теплую мягкую ладонь. Словно находилась под гипнозом. Он будто околдовал меня своим обаянием. — У тебя ледяные ладони…
— ВСД.
— Сомневаюсь.
— Простите, мистер Оксфорд.
Он открыл передо мной дверцу своего шикарного BMW. Но, прежде чем сесть, я обошла машину и стала вбивать в телефон ее регистрационный номер. Мужчина с любопытством наблюдал за происходящим.
— Что ты делаешь?
— Я отправила своему другу, а он работает следователем, регистрационный номер вашего автомобиля. Так что если я не выйду на связь в ближайшие несколько часов, он вас из-под земли достанет. Такой ревнивец, знаете ли…
— Значит, вы надеетесь провести со мной несколько часов? — лед в его глазах растаял, и на смену пришли огненные искорки похоти.
— О, господи. Неужели это на кого-то действует? — я закатила глаза, чтобы создать впечатление, будто меня совсем не трогает его присутствие. Хотя это не так. Совсем не так… я как мотылек, который летит не к звездам, а к огню, в котором сгорит заживо. Что я делаю… Дверца мягко захлопнулась, окунув меня в теплоту и мрак салона. До чего же тепло и мягко. Никогда раньше не давила сиденья столь дорогих автомобилей. Это как сесть жопой на мешок с деньгами, только еще теплее и мягче.
Жан Франциск сел за руль и, включив подогрев моего сиденья, потребовал пристегнуть ремень безопасности.
— Что, правда? Боитесь нарваться на штраф? Не переживайте, я оплачу, — хмыкнула я, скрестив руки на груди.
— Боюсь, что ты можешь удариться и получить травму, Эмили, — сухо отрезал он. — Пристегнись.
— Так бы и сказали, что плохо водите!
Боже мой, какие мы требовательные. Да еще и на "ты" переходим! Недовольно пристегнувшись, я уставилась в окно. Хотя, признаться, такая забота не могла не тронуть мое девичье сердце. Пусть я и одета как мальчишка, и пахну совсем не фиалками после часовой пробежки, да и поведение мое особо женственным не назовешь, но во мне все равно живет ранимое существо, которое до безумия жаждет, чтобы его лелеяли, заботились о нем и ценили. Машина плавно тронулась с места и втиснулась в поток скользящих по дороге машин.