Именно Ева привила Максиму любовь к музыке. Вместо сказок на ночь она рассказывала ему биографии великих музыкантов и композиторов. Максим особенно любил историю Моцарта. Его жизнь казалась каким-то детективом - слава, достаток и вдруг такая нелепая смерть.
В общем-то, будущая деятельность Максима уже была предрешена. Он не мыслил себя без музыки, она захватывала его, уносила в воображаемые дали, приоткрывала дверь в сказочный мир, в котором каждый ребенок мечтает побывать.
Бабушка перестала общаться с Евой именно по этой причине.
- Ева, - говорила она своим зычным голосом, - ну как ты можешь? Ты что, хочешь, чтобы мальчик влачил такое же жалкое существование, как и ты? Ну, сама подумай, какое будущее его ждет?
Но Ева не слушала - только звенел ее переливчатый смех.
- Мам, - отвечала она, - ну, прекрати. Ему всего семь лет. Он вырастет и сам решит, кем ему быть.
- Ева, - гремела бабушка, - твое легкомыслие тебя убьет, попомнишь мои слова. Она грозила своим высушенным пальцем. Но легкомысленная Ева смеялась над опасениями матери, не принимая их всерьез.
Максим хорошо помнил их перепалки, касающиеся его дальнейшей судьбы. Бабушка мечтала, чтобы внук пристрастился к какому-нибудь мужскому, как она выражалась, занятию - хоккею, который был крайне популярен в то время, ну, или, на крайний случай, борьбой, или плаванием. Удивительно практичная - как-никак работала в торговле, дочь она никогда не понимала. Узнав, что Ева отдала мальчика в музыкальную школу - она прекратила всяческое с ней общение. Ева приняла это как должное, была слишком гордой, независимой и самодостаточной, чтобы, упаси Бог, унижаться. Общались они через Максима, передавая какие-то послания и узнавая от него последние новости «с другого берега», как говорила бабушка. Помириться они так и не успели. Видимо, бабушку подкосила эта ссора. Ева была ее единственным, да еще и поздним ребенком. Протянула она после разрыва ровно год - и тихо угасла - не выдержало сердце. Похороны Максим помнил смутно, как из тумана, проступало заплаканное лицо матери, скорбное - отца, причитания немногочисленных подруг.
Вот так они с Евой оказались в этом доме - трехэтажной «сталинке» почти в самом центре города. При жизни матери Ева отказывалась переехать к ней, хотя бабушка неоднократно ей предлагала - уж очень неуживчивы были обе. Вот и ютились Ева с Максимом в деревянной «халупе», оставшейся от бабушкиных родителей. Максим любил бабушкину квартиру и обожал бывать у нее. Большая, с высоченными потолками, она досталась ей после смерти мужа - партийного работника, которого свои же и сослали куда-то в лагеря в тридцать седьмом. Больше никто его не видел, а вот квартира осталась.
- Просто чудо, что семью не тронули, - часто повторяла бабушка.
Только жилплощадь «урезали» - две комнаты отошли соседу через стенку - генералу Власову, который был в то время, как говорится, «на коне». Так и жили - на площадке дома всего две квартиры - одна двухкомнатная - бабушкина, вторая - шестикомнатная - генерала Власова. Бабушка никогда не жаловалась - двух комнат, загроможденных громоздкой мебелью из двух конфискованных ей вполне хватало.
Какой интерес вызывала эта квартира у Максима - какого добра там только не было - разные подушечки, шкатулочки, салфеточки, статуэточки. Но больше всего увлекала библиотека - огромная, с полками во всю высоту почти четырехметрового потолка, забитыми книгами, с приставными лесенками, тяжелой дубовой дверью и зелеными бархатными портьерами. Просто дух захватывало. Это была комната деда - того самого партийного деятеля, и бабушка полностью сохранила всю обстановку. У окна стоял все тот же дубовый стол, а рядом - кожаный диван. Даже запах здесь был особый - запах «мудрости», как определили Максим. Мальчику казалось, что эта комната вобрала в себя всю человеческую мудрость, накопленную веками. Что именно вот на этих, обступивших его полках, живут мысли, фантазии и чувства предыдущих поколений. Как он любил залезть с ногами на большой кожаный диван и, открыв старый альбом, рассматривать черно-белые, пожелтевшие от времени фотографии, с которых смотрели на него дамы с кружевными зонтиками в руках и, поддерживающие их за локотки кавалеры с залихвацки завитыми усами и добрыми глазами. Это был целый мир - другой, непохожий на тот, в котором он живет. И вот - в восемь лет Максим стал полноправным владельцем всех этих сокровищ. Ева сразу же развила бурную деятельность, выкинув на помойку половину старой мебели, но эту комнату тронуть не решилась.