Кай смотрит на него, с трудом сглатывает, но молчит. Кайло вздыхает. Было глупо надеяться, что пленник добровольно все расскажет.
— Будет хуже, если ты продолжишь молчать, — устало произносит он.
Сказанное вызывает в пленнике разительные перемены. Его губы начинают дрожать, но глаза смотрят дерзко.
— Делай что хочешь, ублюдок. И на тебя найдется управа. Рано или поздно она доберется до тебя и отомстит за всех!
Эти слова вонзаются Кайло прямо в израненное сердце: весь мир пытается стравить его с Рей, и вот еще один, жаждущий увидеть, как они изрубят друг друга в ожесточенной схватке.
Он прекращает разговоры, вытягивает вперед руку, касается лба мальчика и вторгается в его разум, стараясь сосредоточиться на поиске и не слышать криков. Он делает все быстро, но пленник все равно сотрясается крупной дрожью, на его лбу выступает испарина.
Кайло сам едва держится прямо и сохраняет лицо. Он кажется себе замаранным, потому что каким-то удивительным образом вдруг начинает смотреть на происходящее глазами Рей.
— Я не хотел этого, — произносит он, прежде чем покинуть камеру.
Хакс поджидает его в коридоре. В своем нетерпении узнать новости он даже теряет часть презрения и самодовольства.
— Что Вам удалось выяснить? — Хакс преследует его, пока он направляется к посту охраны.
— Пленника — в медотсек, на обследование. Оказать необходимую помощь. После — в камеру. Содержать в приемлемых условиях. Допросы не возобновлять. Физическую силу применять только при попытках к бегству или при угрозе жизни и здоровью персонала. До моих дальнейших распоряжений — это все, — сообщает он вытянувшемуся по струнке офицеру.
— В медотсек? — голосом полным недоумения и брезгливости бросает ему в спину Хакс. — Что..? О чем Вы вообще?
Они двигаются в сторону выхода из тюремного блока. Кайло решительно ступает вперед, не оставляя генералу шанса на полноценный разговор, а тот поспевает за ним с упрямым намерением поговорить лицом к лицу.
— Вам удалось что-то выяснить?
— Нет.
— Этого не может быть! — взвивается Хакс. — Он должен знать хоть что-то!
Кайло останавливается.
— Вы подвергаете сомнению мои слова или мои возможности? — с тихой угрозой интересуется он.
Хакс не настолько глуп, чтобы нарываться, когда ситуация на самом деле становится опасной, поэтому тут же произносит со смирением:
— Простите меня, Верховный Лидер. Я ни в коем случае не подвергаю сомнению Вашу мощь или приверженность Первому Ордену, просто я возлагал большие надежды на эту информацию…
— А не стоило бы.
Кайло продолжает путь, оставляя раздосадованного генерала позади.
Он выяснил координаты штаба мятежников, но пока не знает, что будет делать с этой информацией.
А еще он видел, как в беспросветной тьме, затопившей отчаянием мысли мальчишки, горел один-единственный маяк — надежда, что где-то там есть девушка, смелая и добрая, которая не бросила в пустыне потерявшегося дроида, которая победила однажды в бою могущественного Кайло Рена, которая хитростью проникла на корабль Верховного Лидера и убила его. А значит, свергнет и нынешнего!
Мальчишка видел ее голо-изображение — рваное и рябившее, но все же с точностью являвшее в тусклом синем свечении миловидное лицо и вьющиеся темные локоны невысокой статной незнакомки.
Это была не Рей.
Но все босяки в окружении мальчика тайком показывали его друг другу и шептались о том, что это последняя ученица самого Люка Скайуокера.
Что ж, по крайней мере, идиот Дэмерон не додумался рассылать по системам реальное изображение Рей. Достаточно уже и того, что Хакс после Крейта подсуетился и назначил награду за поимку ее живой или мертвой.
Кайло был в бешенстве. Он велел отменить вознаграждение за Рей, сославшись на то, что джедай — всецело его забота.
Ночью он, как всегда, долго ворочается в постели. Сон не идет. Но на этот раз причиной тому не бессонница.
Он не может остановиться, без конца перебирая в памяти воспоминания о дне, проведенном с Рей: как она отвечала улыбкой на его улыбку, как стояла к нему близко-близко, и эта близость заставляла его терять ход мыслей, как всю её точеную фигуру заливало предзакатным солнечным сиянием, как она держала его за руку, ведя через ночь.
В этих воспоминаниях есть грусть, есть тоска, но есть и надежда, и обещание.
Кайло засыпает с чувством томления в груди, но с легким сердцем.