– Араки‑сенсей просил тебя зайти в учительскую.
Это что, уже традиция?! Поблагодарив старосту, пошел в учительскую. Там сидели Араки‑сенсей, Ватанабэ‑сенсей и примкнувший к ним завуч Такеши, которого я вроде бы не видел аж со времени вступительной церемонии. Поздоровался‑поклонился.
– Одзава‑сан, Ватанабе‑сенсей хочет с тобой поговорить, присаживайся. Я присел.
– Одзава‑сан, скажи, а почему ты выбрал именно литературный клуб? – спросила учительница английского.
– В будущем я стану писателем ранобэ. Литературный клуб подходит лучше всего, – пожал я плечами. Это она к чему вообще?
– Здорово, что у тебя есть планы на будущее, но ведь нужен и запасной вариант. Как насчет профессии переводчика? Уверена, с твоими навыками тебя ждет успех. Я была бы счастлива видеть тебя в курируемом мной клубе изучения английского языка.
Вот оно что! Хотим переманить перспективного кадра, да?
– Ваше предложение – огромная честь для меня, Ватанабэ‑сенсей, – отвесил я благодарный поклон. «Англичанка» разулыбалась. Это она зря, – Но я вынужден отказаться. Я уже выбрал жизненный путь, и буду следовать им до конца, – продолжил я, стерев улыбку с лица Ватанабэ‑сенсей.
– Не стоит отказываться сразу, – начала она уговаривать, – Извини за прямоту, но совсем не факт, что твои книги понравятся людям. На этот случай будет полезно иметь какую‑нибудь настоящую профессию.
«Писатель‑не профессия! Блогер‑не профессия! Музыкант‑не профессия!». Ясно, понятно. Я уже было хотел полезть в конфликт, но подал голос до этого сидящий с безучастным видом Такеши‑сенсей.
– Ватанабэ‑сенсей, вы считаете, что писатель – не профессия?
Ватанабэ‑сенсей поморщилась, поняв, что перегнула:
– Нет, я имела ввиду, что шансов стать востребованным писателем не так уж и много. Очень важно иметь запасной вариант.
– Я читал работы Одзавы‑сана. Да, они не закончены, а одно из них я бы вообще запретил к публикации. Особенно учитывая волну протестов, направленных в том числе и на ужесточение цензуры, но у этого юноши огромный потенциал. Сбив его с пути, мы рискуем потерять писателя, способного прославить нашу школу. Простите, Ватанабэ‑сенсей, но я не могу вам позволить этого сделать. Он ведь твердо отказался.
Ватанабэ‑сенсей покраснела и схавала отповедь.
– В таком случае, Одзава‑сан, я даже не буду пытаться тебя звать в курируемый мной клуб любителей математики, – вздохнул Араки‑сенсей, – Ты свободен.
Поблагодарив и поклонившись, покинул учительскую. Спасибо тебе, Такеши‑сенсей!
Глава 6
Вернувшись в класс, пересказал диалог с учителями друзьям.
– Иоши, это было очень грубо! На такие предложения нельзя отвечать отказом! – покачала головой Кохэку, амбассадор клуба изучения английского языка в нашей компании, – Ватанабэ‑сенсей очень хорошая, тебе следует извиниться перед ней.
– Почему? Разве я что‑то сказал не так? Я ведь действительно не собираюсь менять клуб, – не понял я.
– Какая дыра в твоем воспитании! – подключился к воспитанию нехорошего меня Кейташи, – Как ты мог забыть, что в Японии никто не отвечает на подобные предложения отказом? Сказать «нет» – значит оскорбить собеседника. Следует отвечать «я подумаю».
Вот жеж отстой. Споткнулся о разницу в менталитете. Ладно, раз надо – значит извинюсь. После урока подошел к перебирающему листочки Араки‑сенсею.
– Араки‑сенсей, простите, не подскажите, где я могу найти Ватанабэ‑сенсей? – обратился я к нему.
– Ватанабэ‑сенсей? Там же, где и остальных учителей. В учительской, – пожал он плечами. Логично! – Если хочешь, пойдем со мной.
Я кивнул, и мы пошли. По пути он спросил меня:
– А зачем она тебе? Передумал насчет клуба?
– Хотел извиниться за свой грубый отказ.
– Вот как? Что ж, я рад, что ты осознал свою неправоту. Я хотел поговорить с тобой об этом, но дал тебе шанс все понять самому.
– Спасибо, Араки‑сенсей. Это хороший педагогический ход. Выводы, сделанные самостоятельно, всегда усваиваются лучше привитых извне.
Он с уважением посмотрел на меня и кивнул. В учительской было довольно много учителей. Жаль, что не получится поговорить с Ватанабэ‑сенсей наедине, придется позориться при всех. Поклонившись прямо у входа сразу всем, подошел к столу Ватанабэ‑сенсей. Араки со мной не пошел, отправившись на свое рабочее место.
– Ватанабэ‑сенсей, простите мою грубость. Я вовсе не хотел оскорбить вас отказом, – покаялся я с глубоким поклоном.
– Ничего, Одзава‑сан. В последнее время тебе пришлось тяжело, поэтому я понимаю. Если хочешь, приходи к нам в клуб, познакомишься с участниками, посмотришь, чем мы занимаемся. Вот увидишь, будет интересно! – неожиданно мягким тоном ответила Ватанабэ‑сенсей, – Я не буду настаивать на твоем вступлении к нам, но я слышала, что ваш куратор поощряет творческую свободу, поэтому у вас ненормированный график. Потратишь часть свободного времени на нас? – улыбнулась она. Твою мать, я в ловушке.
– Хорошо, постараюсь прийти в один из ближайших дней, – кивнул я.
– Вот и замечательно. Будем ждать тебя, Одзава‑сан.
Попрощался и пошел обратно в класс расстроенный. Такая побочная активность мне совсем не нужна – я бы с гораздо большим удовольствием плевал в потолок лёжа на диване. Ладно, приду пару раз, чтобы сдержать слово, а потом тихонько сольюсь. Ну какой может быть интерес в клубе английского? Зубрежка, какие‑нибудь дебаты на изучаемом языке, перевод текстов туда‑обратно. Может, какие‑нибудь культурные особенности англичан. Все это я уже проходил в прошлой жизни. А еще наш куратор. Кто же он такой? «Творческая свобода» говорит. Да это же просто отговорка, чтобы не работать! Да я его за полтора месяца ни разу не видел! Почему он не пришел «скурировать» проблему с альманахом? Это же его прямая обязанность, нет? Да и пофиг, меня полностью устраивает наш клуб. У Такерады‑семпая хорошо получается нами рулить.
В классе Кохэку немедленно спросила меня:
– Ну как? Извинился?
– Да. Придется теперь иногда приходить в ваш клуб, – горько вздохнул я.
– Что за реакция? Ты будто на казнь собираешься! – надулась она.
– Не люблю тратить свое время на то, чем не хочу заниматься.
– Знать английский – супер полезно! – ткнула она в меня пальчиком. Друзья с интересом наблюдали за нашей перебранкой. Мне надоело, и я ответил на столь любимом ей языке:
– Знаешь, Кохэку, мне нет смысла изучать английский, потому что УЖЕ свободно им владею. Если будет нужна помощь – обращайся, объясню непонятные моменты.
Друзья выпучили глаза.
– Откуда ты знать английский? – с жутким акцентом спросила Кохэку на нем же.
– Отец очень много ездит в командировки в США, и решил, что для меня будет полезно знать этот язык, поэтому заставлял меня заниматься с репетитором. Как видишь, это дало свои плоды.
– Поняла, – перешла Кохэку на японский, – Так свободно на английском не общаются даже семпаи из моего клуба. Черт, почему мне не попался настолько же хороший репетитор? – расстроенным тоном ответила она, улегшись на парту лицом к пустой парте Минами. Кейташи бросился было ее утешать, но его прервал звонок.
Последний урок на сегодня закончился, и мы с Хэруки, попрощавшись с ребятами, отправились в литературный клуб.
– Иоши, а почему вы с Симидзу‑сан называете друг друга по именам? – заревновала лучшая девочка. Милашка.
– Ну, вчера я назвал ее по имени случайно, из‑за недосыпа. Как ты помнишь, она не была особо против. Потом, во время уборки в классе, я решил, что будет нечестно, если она будет со мной более официальна, чем я с ней. Вот и перешли на имена.
– Вот как? Понятно, – прохладным тоном ответила Хэруки. Я вздохнул. Так не пойдет.
– Знаешь, вообще‑то из нас двоих она бы предпочла тебя, – мысленно попросив прощения у Кейко, слил я страшную тайну. Душевный покой Хэруки мне намного дороже всего остального.
– Что ты… – Хэруки не договорила, на какое‑то время замолчала. Потом, судя по тому, как мощно она покраснела, до нее дошла вся прелесть ситуации.