– Чико, а как зовут нашу бабушку?
– А? Я не знаю. Бабушка – это же бабушка, нет? – Пожала плечами девочка.
Мы – очень плохие внуки.
* * *
День, внезапно, прошел совсем неплохо – бабушка утром увела Чико в школу и вернулась только после обеда вместе с ней же, так что мне совсем никто не мешал «пилить» сценарий первого ужастика. Наконец, бабушка и Чико вновь покинули дом – в этот раз пошли на дзюдо. Выждав часик – бабушка подождет Чико прямо там, оделся в джинсы и темную водолазку, сверху накинул ветровку, на спину – рюкзак, на голову – кепочку. Я предупредил Хэруки о своей вылазке, так что сегодня она не придет. Компанию мне составить она, увы, отказалась.
Покинув дом, прямо пешочком отправился по узнанному у сестренки адресу – тут не так уж и далеко, додзё находится недалеко от торгового центра. Вечерняя Уцуномия радовала тишиной, прохладный, пахнущий прелыми листьями воздух после долгой изоляции пьянил и наполнял силами, а сама вылазка заставляла кровь наполняться живительным адреналином.
Посетив торговый центр, купил форму какой‑то другой школы – в маскировочных целях, само собой. Кто обращает внимание на бродящих по улицам школьников? Переодевшись, сгрузил старую одежду в рюкзак и дальше пошел в обновках.
Середина октября – она и в Японии середина октября, поэтому солнышко клонилось к закату. Удачно – когда я пойду за Хирано‑сенсей, будет уже темно. Из‑за географического положения закаты в Японии коротки, поэтому темнеет быстро. Вот и моя цель – небольшое двухэтажное панельное торгово‑офисное здание. У додзё – отдельный вход и подсвеченная вывеска с надписью «Дзюдо для девочек‑младшеклассниц» и маскотом в виде одетого в кимоно анимешного щенка. Если Хирано‑сенсей сама выбирала щеночка, она мне уже нравится. Неподалеку очень удачно располагалась не попадающая в свет фонаря скамейка, которую я и занял.
Через какое‑то время дверь додзё открылась, и оттуда повалили дети в сопровождении взрослых. Чико такая не одна – бабушки и дедушки привели на секцию многих. Взрослые и дети кланялись кому‑то скрытому дверным проемом и расходились. Вот и сестренка – о чем‑то с улыбкой оживленно рассказывает бабушке. Дома я оставил записку – мол, как творческая личность, я должен немного набраться впечатлений, поэтому приду поздно. Надеюсь, копов никто поднимать на мои поиски не станет.
Когда поток детей и взрослых иссяк, дверь додзё закрылась минут на десять, а потом открылась, выпуская на освещенное крылечко высокую (где‑то под 170), стройную женщину. Поправив густую гриву черных волос, спускавшихся ниже локтя, она закрыла дверь на ключ, убрала его в свисающую с плеча небольшую черную сумочку, одернула бежевый приталенный плащ и начала спускаться, «цокая» туфельками на средних размеров шпильке. На ее красивом, совсем молодом (Хирано‑сенсей 33 года, спрашивал у Чико) лице были написаны усталость, какой‑то внутренний покой и что‑то еще, чему она тихонько радовалась. Увы, юбка сильно ниже колена мешала рассмотреть часть нижнюю, но верхняя выгодно подчеркивалась плащиком, являя второй с небольшим размер груди. Батя определенно знал, на кого положить глаз! Хирано‑сенсей – шикарная женщина! Неужели она не замужем?
Дождавшись, пока она отойдет метров на тридцать, поднялся со скамейки и двинулся за ней, стараясь держаться естественно. Ну иду и иду, просто гуляю. Законом не запрещено! Пробираясь за Хирано‑сенсей по лабиринту дворов, старался не сокращать и не увеличивать расстояние между нами. Женщина не оборачивалась и целеустремленно шла вперед. Внезапно она остановилась, прислушалась и нырнула в темноту, откуда раздася панический мужской вопль:
– Это Хирано! Валим!!!
Из темноты выскочило несколько патлатых пацанов (а Хэруки говорила, что хулиганов у нас нет), следом в круг исходящего от фонаря света Хирано‑сенсей при помощи заломанной руки выволокла попавшегося.
– Коичи‑кун, сколько раз я могу повторять тебе, чтобы ты не общался с этими придурками? – Строго, но участливо спросила жертву она, – Ты ведь хороший мальчик, я знаю! – Она отпустила пацана, он начал разминать руку, глядя под ноги, – Ты же из прекрасной семьи, Коичи‑кун, твои родители очень за тебя переживают.
– Простите, Хирано‑сенсей, но с кем дружить – это мое дело! Я пойду! – Отвернувшись, он направился прямо на меня!
Вжавшись в темноту между стенами двух домов, затаил дыхание и дождался, пока вытирающий слезы (и чего это он?) хулиганистый Коичи из хорошей семьи пройдет мимо. Очень хотелось выглянуть, но я дождался, пока цокот туфелек возобновится – вдруг Хирано‑сенсей провожала спину Коичи взглядом? Миновав еще несколько домов, вышли к минимаркету – все та же сетевуха, сенсей пошла закупаться, а я остался ее ждать в темноте забора метрах в десяти от входа.
Есть время подумать о произошедшем – Хирано‑сенсей, похоже, гроза всех местных хулиганов. Однако не безыдейно воспитывает их целебными люлями (что, в общем‑то, вполне действенный в отношении подобных субьектов метод), а пытается понемногу перевоспитывать. И, судя по слезам и скорбному виду Коичи, достучаться до спрятавшихся внутри хулиганистой оболочки несчастных детишек у нее получается.
Хирано‑сенсей покинула магазин с небольшим пакетиком в руке – наметанный взгляд узнал яйца, куриный окорочок и зелень. На двоих в пакете точно не хватит. Похоже, Хирано‑сенсей действительно не замужем!
Через пару минут подошли к двухэтажному жилому многоквартирному дому – примерно в таком сейчас живет Федор. Сенсей поднялась на второй этаж, дошла до третьей двери от лестницы, достала ключи, отперла и скрылась в квартире.
Я уселся на удачно расположенную напротив ее окон качелю и принялся наблюдать дальше. В окне зажегся свет, женщина, уже без плаща, но все еще в бежевой блузке, задернула шторы. Отстой! Никакого вуайеризма для Иоши! Ладно, я тут все равно не за этим – моя задача посмотреть, не зайдет ли на огонек какой‑нибудь хахаль. Или муж – вдруг он просто работает до поздна?
Достав из рюкзака предусмотрительно прихваченные термос с кофе и бутеброды, начал перекусывать, не забывая поглядывать на окно "объекта". Так‑то чего не шпионить? Во дворе стояла тишина, в которую иногда врывались звуки серен, громкий смех проходящих по улочке неподалеку прохожих, рев мотоциклетных движков – Уцуномия хоть и маленький, а все же город. Давненько я не гулял. Хорошо здесь.
Как только я доел первый бутерброд и полез за вторым, во двор въехала машина, мазнув по мне фарами – я машинально прикрыл глаза рукой и опустил пониже козырек кепки. Удачно, потому что въехавшая во двор машина оказалась нашим семейным красненьким "Аккордом". Подавив желание сбежать от батиных глаз подальше – он тут, похоже, нифига не из‑за меня! – продолжил сидеть на качельке и прихлебывать чай.
Батя припарковался, заглушил двигатель и целеустремленно (сразу видно, что он тут не впервые) двинулся к двери Хирано‑сенсей с большим букетом из красных роз и белых ромашек в руке. Сочетание, на мой взгляд, дикое, но букет смотрелся вполне симпатично – батя явно нанял специалиста. Наученный Хэруки, я моментально "декодировал" букет: красные розы – любовь, а белые ромашки – верность, обещание и чистота намерений.
Батя подошел к двери, слегка похлопал себя по щекам свободной рукой, поправил галстук, взял на изготовку букет и нажал кнопку звонка. Нет, такое место меня нифига не устраивает – отсюда ничего не услышишь! Метнувшись вперед, пересек двор и затаился в кустиках под окнами первого этажа.
– А, Одзава‑сан, вы, как всегда, вовремя! – Раздался сверху приятный приветливый голос Хирано‑сенсей.
– Уважая чужое время, мы уважаем прежде всего самих себя! – Солидно отозвался батя, заставив меня зажать беззвучно ржущий рот рукой, – Это вам, Хирано‑сан!