– Не ругайтесь! – Попросила Чико.
– А мы и не ругаемся! – Улыбнулся я ей, – Просто папа не очень подкован геополитически!
Мама Хомура хохотнула и виновато посмотрела на батю. Тот успокаивающе улыбнулся ей и вяло попытался отвесить мне леща. Пора применить навыки! Схватив батю за руку, дернул на себя, заставив встать с дивана, и заломал конечность.
– Тебе стоило бы взять пару уроков у жены! – Ехидно заметил я.
Внезапно батя что‑то сделал, и рука оказалось заломана уже у меня. Как?!
– А кто сказал, что я этого не делаю? – Не менее ехидно спросил он под хихиканье жены и дочери.
– Папа крутой! – Заявила Чико.
– Папа крутой! – Согласился я, – Признаю поражение, уважаемый отец.
– То‑то же! – Довольно хмыкнул он, и мы вернулись на диван.
Блин, а я ведь думаю совсем не о том. Что я вообще знаю о катастрофах? Ну, о прежней родине – довольно много, но только со второй половины девяностых. До этого времени меня больше заботил геноцид крапивы при помощи палки и взрывание коровьих кизяков петардами. Пока не актуально, но на всякий случай нужно все записать – вдруг забуду? Это не та вещь, чтобы относиться к ней легкомысленно. Из «мирового», так сказать, не помню почти нифига – как‑то не интересовало. А вот Япония… Ну, очевидная Фукусима. Какие у меня шансы прогнуть япошек на строительство атомки силами «Росатома»? Он‑то понадежнее будет. Ладно, пока терпит. Даже если подрядчика сменить не получится, предупредить все равно можно. Там проблема‑то пустяковая оказалось – вода затопила резервные генераторы. Проблема пустяковая, но безалаберность просто вопиющая.
Напрягшись, вспомнил теракт в Токийском метро и похолодел. Это же в середине девяностых! Помимо общественной, так сказать, угрозы, этот теракт напрямую угрожает мне – мы с Хэруки в это время как раз будем учиться в Токио! Как и немалая часть соучеников из Йохоку. Кто там зарин выпустил? Точно! Аум Синрикё! Ой, мать твою… Это – огромная проблема. Синтоизм = ультимативная веротерпимость, поэтому сект в Японии дофига и больше. Не все опасны, само собой, но «забанить» одну из них – тяжелый труд. Что я могу прямо сейчас? Почти ничего.
– Бать, если ты что‑нибудь услышишь о секте «Аум Синрикё», пожалуйста, дай мне знать, – Попросил я, – Это ОЧЕНЬ важно!
– Хорошо, – Кивнул батя, – Они опасны?
– Даже не представляешь, насколько, – Вздохнул я.
Батя даже не стал спрашивать, а сразу пошел на кухню, откуда через несколько секунд раздался разговор с Синохарой‑саном. У адвоката инфы больше, поэтому батя большой молодец, что его проинструктировал.
– Ты прав! – Хмуро сказал отец, вернувшись в гостиную, – Какой‑то юрист сейчас работает над подготовкой коллективного иска. У этой секты зловещая репутация. Говорят, они запугивают членов, удерживают против их воли и заставляют жертвовать деньги.
– И это дерьмо до сих пор не запретили?! – Схватился я за голову, – Да что не так с нашими копами? Они вообще нихрена не делают?!
– Все не так просто! – Буркнул батя, – Будем надеяться, что обновленное МВД не оставит иск без внимания.
– Ладно, – Смирился я, – Спасибо, пап!
– Не стоит, – Махнул он рукой, – Чем безопаснее будет в Японии, тем лучше для нас всех!
– Нужно начинать качать антисектантский кейс! – Придумал я.
– Что это?
Я объяснил, батя фыркнул и сделал приглашающий жест рукой, мол, продолжай.
– После ужастиков и «Звездных врат» снимем про секты пару фильмов, и, возможно, небольшой сериал. Параллельно наймем нескольких журналистов – пускай публикуют статьи и показывают репортажи о гнилой сущности тоталитарных сект.
Батя кивнул, мама смотрела, открыв рот (фигня, еще привыкнет). Чико было все равно – она играла с котиком.
– Еще нужно подключить Такераду‑саму, и, если повезет, чиновников покрупнее.
– Это сложно. У нас в стране свобода вероисповедания.
– Свобода делать что хочешь, пока копы прожирают налоги, занимаясь ничем! – Фыркнул я.
– Знаешь, если бы полиция была настолько плоха, как ты говоришь, в стране бы царил полный хаос!
– А это уже наш менталитет – если есть проблема, ее прежде всего требуется хорошенько проигнорировать, пока не станет слишком поздно!
– Я не собираюсь это слушать, – Отмахнулся батя и переключил канал на спортивный.
Показывали бейсбол – вчера как раз прошла игра Мировой серии. Какая унылая штука. Далее – репортаж с открытия командного чемпионата мира по шахматам. Интересно, какой‑нибудь попаданец ездит на подобные? Потом показали короткий репортаж с чемпионата мира по тхэквондо в Сеуле. Короткий – потому что Япония взяла всего одну золотую медаль. Мы не расстроились – спорт‑то корейский, не то, что мамино дзюдо. А вот и оно! Чемпионат по дзюдо проводили в Югославии (я поморщился – скоро такой страны не будет, а я совсем ничего не могу сделать). «Наши» в общекомандном зачете набрали больше всех – совокупно десять медалей. Показали интервью с золотым призером – огромным, под два метра, раскачанным японцем – Огава Наоя.
– Знакомы с ним, мама Хомура? – Полюбопытствовал я.
Она почему‑то покраснела (это что, твой бывший?!), встала с дивана и низко мне поклонилась:
– Прости, Иоши‑кун, но я тебе соврала!
А?!
– На самом деле у меня четвертый дан. Даже у моего отца – всего лишь седьмой. Я думала, ты понял это, так как назвал меня Хомура‑сенсей. Именно четвертый дан дает право именоваться сенсеем. У Огавы‑сенсея пятый дан. Это – практически потолок, который можно получить за победы в соревнованиях. Дальнейшие даны вручаются за заслуги перед миром дзюдо.
Вот оно что! Воспитанно встаем с дивана и кланяемся в ответ:
– Это мне следует извиниться за свои никудышные знания о дзюдо!
Несколько минут извинений, и в гостиной снова царит мир и покой. Сильно хуже мама Хомура после этого в моих глазах не стала – она же без задней мысли, думала, что мы вместе так шутим. Пофигу, все еще может выдать люлей абсолютному большинству японцев и научить меня приемчикам.
Батя щелкнул пультом и погнал всех собираться. Надев свой пока единственный дорогущий костюм (а нафига больше?), сразу пошел в гараж. Батя легкомысленно оставил ключи в «Аккорде», поэтому завел машину и выгнал во двор.
– Что ты делаешь?! – Выбежал из дома успевший надеть брюки и рубашку батя.
– Ты обещал дать мне порулить, но этого так и не случилось, – Развел я руками, выбираясь из машины, – Все ведь в порядке, верно? Не переживай, я же аккуратно.
– Больше никогда так не делай! – Ткнув в меня пальцем, рявкнул отец.
– Ладно, – Вздохнул я и поклонился, – Извини.
Что‑то бурча себе под нос, батя скрылся в доме. Подняв взгляд, увидел глядящих на меня с балкона Чико (в кусочках школьной формы) и мама Хомуру (уже в синем вечернем платье, но растрепанная). Первая – хихикает, вторая – пытается напустить на себя строгий вид, но глаза выдают с головой. Помахал им ручкой, получил ответ, и они отправились завершать переодевание.
От нефиг делать открыл ворота, уселся на заднее сиденье – переднее займет мама, и включил кассету с временно ненужным Родине тяжеляком. Кайф! Наконец, семья ко мне присоединилась, и мы поехали к Аоки, которые выбрали кимоно. Хэруки в кимоно – великолепна! Приятности поездке, помимо лучшей девочки рядом, добавляла и сидящая на моих коленях Чико.
Доехали до концертного зала Уцуномия Бунка Кайкан. Архитектура мне не понравилось – похоже на какое‑то административное здание в каком‑нибудь Техасе. Припарковались (не знаю как батя это сделал, но на переполненной парковке нашлось место, к которому нас проводил сотрудник, не забывая кланяться). Отец, кстати, взял с собой видеокамеру – совсем забыл, что у нас такая есть. Надо будет наснимать всякого для семейных архивов.
Покинув машину, сдали верхнюю одежду в гардероб, и мама с папой повели Чико куда‑то вглубь здания – к ее команде. Мы же с дедом и Хэруки отправились прямо в большой зал. Народу – куча, но у нас вип‑места в центре второго ряда, потому что количество регалий в нашей пати прямо‑таки зашкаливает. Само собой, батина должность тоже повлияла.