Это был ангел. Это был ангел.Это был ангел.
Я спросил его: «Друг,Что ты делаешь здесь?»Он ответил: «Так, просто сижу».И спросил меня сам:«Слушай, а курево есть?»«Вроде есть, – я сказал, – погляжу».
Горит огонь
Горит огонь, горит,Но что-то неможется,Что-то грустится мне,Что-то тревожится.То ли себя потерял,То ли раскис совсем.Что-то забыл, не узнал,Лодкою на мель сел.
Горит огонь, горитИскрами по ветру.Да что-то не в лад, невпопадНочью и поутру.Расправить ли плечи, сказатьСлово, полслова ли?Или поехать, пойти, побежатьВ гору, под гору ли?
Горит огонь, горитВсе думками горькими.Болит голова, болитК похмелью,к попойке ли.Да что я, черт побери,Чокнутый, сглазили?Где светлые думы мои?Пропали, завязли ли?
Горит огонь, горит,Не сходится с думами.Да как кто-то в душе бередитРваными струнами.Да, ладно, ребята, пустяк,Что было – запомнили.Прижмусь я поближе к коструЛицом и ладонями.
Витька Фомкин
Где-то возле ОрдынкиИли возле Таганки,Или где-то еще,Заблудившись весной,На неверных ногахПосле выпитой банкиВитька Фомкин, монтер,Добирался домой.
А на улице ветер,Подворотнями – лужи,Да за каждым углом —Милицейский свисток.Дома Люська, жена,Заварганила ужин.Виктор Люсе купилНа аванец платок.
Вот какая-то арка —Мысль в Витьке пробудилась.А за ней и пузырьНачинает бурлить.Работящей рукоюВитька лезет в ширинку,За ширинкой «братан»Очень хочет отлить.Вот она понеслась,Веселясь и играя,Заходила ручьемПо шершавой стене.Витька даже вспотел,Рукавом вытираяПот со лба, вспоминалО Людмиле, жене.
За спиною три тениПоявились так быстро,Что Витек не успелУстоять на ногах.Их под утро поймали,Они были таксисты.Монтировку нашлиРядом с ним в двух шагах.
Витька Фомкин лежалУдивленный и грустный.А холодный асфальтОн собою накрыл.И уже не подаритВ подарок он ЛюськеТот платок, что вчераНа аванец купил.
10 000 километров
Между нами 10 000 километров.Все перроны, перегоны да дожди.Горы белых облаковИ стаи ветров.Но я скоро уж приеду – подожди.
Там, где я, – бабулькиС пареной картошкой,Там подсолнухиОсыпались в кульки.Там мохнатые окошкиДа лукошки.Там палят своиЦигарки мужики.
Расплескался яЧайком вокруг стакана.Стал вчерашнею газетной полосой.Я – стоянка 5 минут,Рычаг стоп-крана.Я стал лесом, проводамиДа луной.
Между нами 10 000 километров,Утр, перронов и деревень во тьме.Но уж очень скороВ сереньком конвертеЯ приеду и прижмусь к тебе.
Но все это будет
Мы покинем вагоны и поезда.Мы уйдем из теплушек и эшелонов,Чтоб шагнуть на перроныИ уйти в городаС полустанков и станцийВ деревни и в села.
Но все это будетТогда, когдаЗакончится последняя война.
В безмятежных перинахМы забудемся сном.Нас согреют родные дома и постели.Мы достанем замкиИ покрепче запремЗа дверями шкафовФронтовые шинели.
Но все это будетТогда, когдаЗакончится последняя война.
На прокуренных кухняхМы заварим чайка.А потом разольем егоВ чашки и кружки.И в ближайшей пивнушкеМы дерябнем пивка.
В магазине напротивВозьмем по «чекушке».Но все это, конечно, будетТогда, когдаЗакончится последняя война.
Дроля (любимый)
Гарью, дымом да быльемВсе судьба куражится.Или вьюга бьется в дом,Или только кажется.Без тебя и дом пустой,Без тебя мне мается.Дроля мой, ах, дроля мой,Где же ты шатаешься?
За окошком вьюга злаДа пороша ранняя.А в печи – одна зола,А в груди – страдания.Иль на картах погадать,Да что-то не гадается.Дроля мой, ах, дроля мой,Без тебя мне мается.
Поднимусь я в небеса,Заберусь на горы я,Чтоб найти твои глазаДа кудри твои черные.Я ж и баньку истоплю.Дам шелковые простыни.Дролечка, тебя люблюБез продыху, без остали.
Гарью, дымом да быльемВсе судьба куражится.Или вьюга бьется в дом,Или только кажется.Без тебя и дом пустой,Без тебя мне мается.Дроля мой, ах, дроля мой,Где же ты шатаешься?