Она писала много стихов. И это подтверждало ее ненормальное состояние. Она уж и не помнила, сказал ли ей Ку-Клукс-Клан или она сама догадалась, что писать стихи все равно что ебаться: надо полностью отдаться этому. А если не полностью, то зачем же и ебаться, то есть стихи писать?! Но невозможно все время ебаться! Как можно тогда все время писать стихи? Все время находиться в этом ненормальном состоянии, под воздействием каких-то потусторонних сил, слышать все время какой-то второй свой голос, нашептывающий… Писать стихи все равно что влюбиться! Можно ли каждый день, садясь за стол, изо дня в день — влюбляться?!
В последнее время с ней в кабаке дружил Виктор, цыган, которого она в уме называла панком. «Что ты делаешь, Витька, днем?» — спрашивала его певица, представляя, как Витька днем сочиняет свои панковые песни. Но он дрых днем, а потом шел к маме Зине, и вместе они обедали и репетировали песни, которые уже пели другие певцы в кабаке! Назло чтобы! Вся семья была под каблуком Зины — Бабы-Яги. Вот Терезка пела окуджавскую, а-ля цыганскую, и в один прекрасный вечер Витька ее вдруг запел. Да так, что все упали Он тоже падал — «Чемодан… Ааааааа! в руке!!!» — и валился на пол. Ну, это в песне такие слова — когда в третий раз, мол, влюбляешься, то уже собираешь чемодан с вещами своими и уходишь, и ключиком в замочную скважину не попадешь. Не от пьянства, а от страха — страшно из уюта привычного уходить. «Ааааа, ключ дрожит в замке!» — и Витька дрожал всем телом. А с певицей он все время хохотал. Или они шли на улицу — певица прямо в своей цыганской юбке — в паркинг. И там, как в «Мобиле», был мини-маркет, и они покупали плоскую бутылочку виски и, идя по паркингу, пили. Так что, вернувшись в кабак, в бутылочке уже ничего и не было. Им скучно бьіЛОІ Они в кабаке были самыми молодыми! Что они вообще там делали, в этом старческом доме?! Что делали, что делали — зарабатывали деньги! За квартиру — платить чтобы!
— Пука, ты будешь сейчас пукать?! — и певица тихонько засмеялась.
Музыкант по имени Пука — румын, но совсем не румынский, потому что по сравнению с Марчелкой, ну просто тихое малое дитя. Играл он на цимбалах. Машка любила смотреть, как он достает свои палочки, напоминающие ей заячьи лапки, потому что на конце обернуты чем-то мягеньким, и как он стукает ими по струнам, правда, как зайчик такой припизднутый. Он действительно был несколько пришибленный, болезненный какой-то, пугающийся всех и не обижающийся на Машку за ее шуточки по поводу «пуканья».
Вот он отыграл свою неизменную мелодию и пришел на балкон, обиженно что-то бурча. Обиженный на музыкантов, что-то не так сделавших, не так аккомпанирующих.
Это уже пели казаки! Трое. Два брата — Сашко и Микола. И третьим был Майкл. Они все были из Канады, поэтому Машка с ними разговаривала по-английски. А вообще, они были жуткие украинские националисты, наверняка их папочки служили в ОУНе, как и знаменитый заключенный в СССР Шумак, отсидевший чуть ли ни сорок лет. Его потом Амнести Интернасио-наль освободит. И будут его героем показывать. И никто даже не скажет — как же так, он ведь с нацистами на Украине сотрудничал! Что же за герой такой?! А если он герой или, хотя бы, если вы боретесь за его освобождение, то почему позволили, господа Амнести Интернасиональ, позорный процесс над Барби? Если вам все равно, кого из тюряги выдворять, если вы независимые?! И СССР дурак, как всегда, ничего не скажет, не возразит, не пошлет ноту протеста — он у нас сидел в тюрьме, потому что призывал к уничтожению государства нашего! И не только призывал, а очень даже и работал над этим в содружестве с фашистиками красивыми! Вот с такими, как Барби, которого вы засудили еще до процесса, устроив позорную кампанию по теле- и радио и в прессе!
Несмотря на свой национализм, Сашко очень даже с радостью снялся в телерекламе простокваши… Кремли! Ну ясно, что Кремли — это Кремль на Красной площади в Москве. Там, где говорят «Ньет!», в котором не хотят делать рекламы простоквашам. То есть не хотят открывать свободный рынок. Правда, при опросе общественного мнения Би-би-си народа с улицы одна тетка как ляпнет в эфир прямой: «Да хоть свободный, хоть закрытый! Чего на нем продавать-то?!» Но эту народную речь, конечно, очень сложно перевести на английский язык. Эту насмешку народную на английский не переведут, конечно.