Annotation
"Моя Борьба" - социально-психологическая антиутопия; слепок пороков общества и всего современного мира. Новелла даёт повод задуматься над такими, казалось бы, просто вопросами: "Кто есть я в этом мире?", "Что есть этот мир для меня?". И пережить вместе с главным героем, внезапно поставившими перед собой эти вопросы, его внутреннюю борьбу.
Хромов Евгений Викторович
Глава 1. Конец начала.
Глава 2. Государство. Надзор. Единство. Вера.
Глава 3. Торг.
Глава 4. "Секта свидетелей здравого смысла".
Глава 5. Начало конца.
Хромов Евгений Викторович
Моя Борьба
Предисловие. Предсмертная записка.
Memento mori!
Рано или поздно в жизни каждого человека приходит осознание того, что он не вечен, и смерть может настичь его абсолютно в любой момент. Где угодно: будь то катание на лыжах в горах, прогулка в парке или даже во время принятия душа. Вариантов много - исход один. Тогда человек начинает постепенно подготавливаться к неминуемому с целью увековечить себя и после смерти. Честно говоря, тут вариантов не меньше - каждый выбирает нужный для себя путь в зависимости от жизненных ценностей: те, кому важнее семейный очаг и дети - создают семью и растят детей, желая (иногда подсознательно) отобразить частичку себя в будущем поколении; у кого в приоритете бизнес - создать коммерческий проект, который бы пережил их самих; научные деятели мечтают войти в историю, проведя важные исследования или выведя какую-нибудь фундаментальную теорию; люди искусства - сотворить большой труд и тем самым зажечь искру в миллионах других людей... Даже примитивная установка надгробия - ничто иное как один из способов продлить свою жизнь, отлив себя в граните или мраморе. Довольно эгоистичное занятие, но ничего с человеческим естеством не поделаешь.
Как бы я этому тоже не противился, было бы бесчестно врать, во-первых, себе, во-вторых, читателю, что эта книга не является одним из этапов подготовки к неминуемому. Напротив, я её позиционирую как некую "предсмертную записку". На случай, если после "возвращения в вечность" останется недосказанность, чего бы мне не хотелось. Однако, я не хочу выделиться из серой массы данным шагом. В век, когда каждый является автором одной, двух, а то и десяти книг (порой, не имеющих никакой смысловой нагрузки) - я не внесу ничего нового тем, что ради моего "творения" будут срублены несколько деревьев, которые могли принести больше пользы семейству белок, устроивших в них себе жилище. Предупреждаю, что в ней не будет взрывов и перестрелок, любовных страстей и описаний постельных сцен - всего того, что нравится среднестатистическому потребителю. Конечно, автор должен уметь развлечь своего читателя, но тут "зрелищ" не будет, только хлеб. Повторюсь, я не пытаюсь выделиться этим, а уж тем более массово зазывать всех прочесть эту книгу. Напротив, я стану одним из первых писателей, который открыто заявляет: "Если не хотите - не стоит насильно заставлять себя читать эту книгу!".
Займитесь лучше некоторыми подготовками в своей жизни, займитесь, наконец, самой жизнью!
P.S. Тех, кто же прочёл предисловие - "первую и вместе с тем последнюю вещь в книге", как писал Михаил Лермонтов, а затем собирается взяться и за саму книжицу, я бы хотел поблагодарить. Ведь, как бы не скрывал свои эмоции за напускным спокойствием, для меня важен этот труд. Мысли, описанные в нём, волновали меня на протяжении всей жизни и будут, уверен, волновать и после до самого конца (сколько бы ни было мне отведено). Этот поток сознания, как бы пафосно это не звучало, я пытался каждый день на протяжении большого количества времени оформить на листах в виде уже осмысленных фраз. Получилось это или нет - решать уже не мне.
Надеюсь, эти мысли взбудоражат и ваши умы. Спасибо!
Глава 1. Конец начала.
Он покорно упал на подушку и в тишине смотрел в пустой потолок. Но через минуту, резко откинув её в противоположный угол палаты, положил свою голову на пустой матрас и сомкнул глаза.
...
Взгляни на себя в зеркало! Внимательней! Ну же, не бойся увидеть за этой одеждой себя настоящего и убери руки от лица, все же это мешает. Теперь, наконец, можешь удовлетвориться результатом... Фух, чувствую себя скульптором, срывающим покрывало с собственной работы. Ну, что же? Нет, не всматривайся в мелкие изъяны своего тела. Подними голову выше и очень внимательно, как никогда в жизни, всмотрись себе в глаза. Будто ныряешь в самого себя; проплывая через детские воспоминания, юношеские мечты, переживания среднего возраста - ну, что же видишь теперь? Не слишком ли жуткая картина предстала перед тобой?!
...
Раздался протяжный звук, напоминающий вой сирены. Пациент палаты, числившийся под номером 100524, спешно вскочил с постели, почёсываясь по-собачьи, словно в попытке сбросить паразита, терзающего его. Мужчина, раздирая кожу за ухом, пытался остановить всё еще не прекращавшийся вой. Наконец, когда звук сирены стих, пациент, тяжело дыша, сел на кровать. Свесив ноги, он принялся бережно поглаживать своё тело, которое ещё недавно раздирали. К его уху прикреплялся небольшой бочоночек в виде клипсы. Это был микронаушник, который вживлялся в саму мочку - именно он и являлся причиной раздражающего рёва. За ухом находилась остальная часть конструкции - главная система, передающая звук вибраций на кость. В привычные часы устройство могло быть источником и приятных, успокаивающих мелодий, а также оно транслировало курс лечения. Но ровно в семь утра, подобным образом, наушник будил всех пациентов психиатрического хосписа.
Бочоночек, поторапливая мужчину, издал еще один короткий персональный гудок. Номер 100524 соскочил босыми ногами на кафельную плитку, которой был обложен пол палаты, и начал спешно переодеваться. Он стянул с себя синюю мешковатую рубашку, белые штаны и переоделся в точно такой же комплект одежды. Нестиранный "наряд" пациент положил на привычное место - небольшую тумбочку, откуда его и должен был забрать на чистку технический персонал. Переодевшись, пациент номер 100524 вновь безмятежно сел на кровать и начал разглядывать себя. Это был уже не молодой мужчина на вид: на голове кое-где виднелись седые пряди, у глаз красовались тёмно-синие круги, а лоб был изрыт глубокими бороздами. На первый взгляд ему можно было смело дать 30-35 лет, хотя мужчине, судя по данным в медицинской карте, было всего 22. Свесив ноги с кровати, он беспорядочно теребил икры, как будто не веря, что это его собственное тело. Приподняв больничную рубашку, пациент начал новый "ритуал" - поглаживал и пощипывал обрюзгший живот. Раньше это был поджарый высокого роста парень крепкого телосложения; сейчас на больничной койке сидел совершенно другой человек - погрузневший, с небольшим крысиным пузцом и при этом до безобразия худыми ногами. Но наиболее уродливым казался его взгляд - уставший и рассеянный; прежний огонёк, вызов и уверенность в глазах полностью исчезли, не оставив следа.
До завтрака, на который вели пациентов в 7:45, оставалось около тридцати минут, поэтому номер 100524 достал из тумбочки длинную записную книжку, карандаш и принялся писать. Каждый "обитатель" больницы обязан был ежедневно вести дневник, где бы записывал собственные мысли, сведения о самочувствии - изливать на бумагу всё, что находилось в голове. По мнению врачей клиники, данное занятие служило отличной тренировкой для мозга. Во время того как больные находились на завтраке, записи изымались и подлежали проверке малой врачебной комиссией.