- На счёт домов. Я случайно подслушал один разговор. В общем, деньги, которые предназначались для постройки пяти модульных домов, положили себе в карман глава Министерства строительства вместе с моим начальником, - подумав, добавил Норманн, - Так как поступая на работу в КПБИ, я присягал государству, то решил написать по этому поводу анонимную жалобу с просьбой о проверке. Я даже не думал о повышении в должности, которое в таких случаях обычно полагается тому, кто "настучит". На другой день вернул мне анонимку, подкрепив странным нравоучительным разговором. Мол, мир стоит на трёх слонах, один из которых - коррупция. Люди представляют собой черепаху, держащую этих слонов - они постоянно стремятся к обогащению любыми путями и не нужно идти против человеческой сущности... надменный рыжий козёл! - центральный телеканал закончил показ новостей рассказом о разработке сверхмощного оружия, способного за несколько секунд уничтожить всю планету и переключился на развлекательное шоу, которыми, кстати, было забито 95% эфирного времени. Мысли Норманна снова автоматически перетекли в воспоминания о писателе-диссиденте, взывавшем к тому, что новое поколение уже отбросило все нравственные критерии, желая создать абсолютное оружие - вершить самому жизнь и смерть.
- Ладно, успокойся. Давай я лучше расскажу тебе, о том, что недавно познакомилась с одним парнем. Я тебе хотела его представить. Думаю, он тебе точно понравится.
- Посмотрим, - слегка улыбнулся Норманн.
- Он обещал, что скоро приедет.
Гроза прошла, но дождь в разы усилился и лил, словно из ведра. На лестничной площадке послышались шаги. Раздался звонок в дверь. Софи спешно выбежала из комнаты открыть входную дверь. В квартиру зашёл мужчина в чёрном намокшем пальто, со слегка порванной полой. Он нежно приобнял Софи, разгладил свои намокшие рыжие волосы и вошёл в квартиру.
...
- Допустим, наш мир стоит на трёх слонах, которых держит на своей спине огромная черепаха. Если это так, то сейчас мы живём в век, где каждого из этих слонов убили ради какой-то дорогой, но бесполезной безделушки, сделанной из слоновой кости. А черепаший суп сейчас потребляет в каком-то изысканном заведении буржуа. Почему современное общество делится на потребителей, которые, смешиваясь в единую толпу, пережёвывают всё, что им засунут в рот и тех, кто ради личной выгоды готовы наплевать на всё и производить этот самый продукт? - Норманн со времени подъёма с постели смотрелся довольно бодро и охотно лез на дискуссионное поприще. Он яростно размахивал руками и было не понятно, что вызывало такую вспышку гнева: обсуждаемая тема или длительный перерыв в принятии лекарств.
- Явление "общества потребления" существовало на протяжении всей истории человечества. Это заложено в человеке ещё от животных, нужда которых - пища, спаривание и общность. Люди в эволюционном развитии не далеко ушли от них, а "потребление" как раз удовлетворяет эти нужды. Плюс, оно объединяет людей в некую субкультуру, что делает потребление масштабнее и осмысленней. Это естественно. Технический прогресс с годами изменил это явление на более систематизированное, - сосед Ньюмана по палате был напротив спокоен и говорил так непринуждённо, будто просто читал заранее заготовленные фразы.
- Я не считаю, что "это естественно". Действующая система давит на человека, заставляя работать вдвое больше, чтобы вдвое больше потреблять. Если система не работает в полной мере, то её нужно разрушить и строить заново.
- Фактически ты сейчас призываешь разрушить рынок труда, но данные действия ни к чему не приведут - это безумие. Если ограничить человека в питании и при этом лишить желания питаться лучше - не является ли это рабством, против которого, Норманн, ты выступаешь? Подрыв системы не разрушил бы её, а лишь вернул к прежним примитивным истокам.
- Человек отошёл от животного уже тем, что у него есть не только нужды, но и духовные потребности. Я призываю к тому, чтобы люди боролись за право быть людьми, а не животными. Боролись против навязывания животных нужд через СМИ. Боролись против рабства потребления.
- Эта "борьба" с государством, которую ты упомянул, ни к чему абсолютно не приведёт - порыв гнева, не более. Государство - это огромная живая система, могущественней и прекрасней которой нет ничего. Разрушить её невозможно, а попытаться - означает лишь ослабить. Мы должны понимать: быть рабом этой системы - почётно. И чем влиятельней, работоспособней становиться она - тем более почётно прислуживать ей.
- Но зачем тогда дана жизнь, если ты кладёшь её на жертвенный алтарь? Зачем нужна свобода, которую не готов защищать? Зачем нужны ноги, если ты не можешь ходить? - на этот раз последнее слово осталось за Норманном. Казалось, ему готовы были уже ответить на заданные вопросы, но на часах уже было 7:45 и Норманн спешно последовал за недавно прибывшим санитаром в столовую. Ноги его быстро несли по освещённому серому коридору. Ощущался некий прилив сил и состояние эйфории.
Мысли о борьбе за свои естественные права сильно воодушевили его. Поэтому, войдя в столовую, Ньюман решил воплотить свои революционные идеи хотя бы в малом, распрощавшись с формальным табу, связанным с пронумерованными порциями и столами. Бережно взяв точно такую же по содержанию, но с другим номером порцию, Норманн сразу же хотел её поставить обратно, но сдержался и понёс еду к столу под номером "один". Несмотря на все его домыслы, ничего не произошло, в ответ доктор лишь на скорую руку что-то записал в свой блокнот и последовал за ним. Наконец сев, Норманн почувствовал облегчение. Вольготно развалившись на стуле, он погрузился в мир своих мыслей. Про себя он любил их сравнивать с разноцветными бумажками-напоминаниями, которые развешивали на холодильнике. Мыслей становилось порой настолько много, что они просто засоряли его голову, как и эти листики, из-за большого скопления которых не проглядывался сам холодильник. Это были и революционные идеи, и воспоминания из молодости, и обрывки снов, и заметки в записной книжке... "Стоп!" - промелькнуло у него в голове, я даже забыл сегодня записать собственные мысли... ну и к чёрту! Внезапно его размышления прервал пациент под номером 100420, который уже закончил свой завтрак и направлялся в сторону двери.
Походка больного больше напоминала ковыляние раненного животного, который вот-вот испустит дух. Пациент еле передвигал ноги; врач, поддерживая за руку, практически волок его на себе. Проходя мимо первого стола, больной бросил на Норманна мимолётный взгляд. Казалось, что в тусклых безжизненных глазах появилась искра, но это всё длилось лишь доли секунды и нельзя было точно сказать, узнал ли пациент номер 100420 Ньюмана или нет.
Зато Норманн безошибочно узнал в этом человеке очень известного ранее, но сейчас ставшего пустым местом - обычным больным, учёного-нейробиолога Артура Кейна. Ньюман сам участвовал в его задержании. Правда, в отличие от многих подобных случаев с поимкой диссидентов, Кейна не было приказано ликвидировать, а нужно было вместе со всеми личными вещами доставить в здание Комитета по борьбе с инакомыслием лично к Начальнику. А дом по стандартной схеме предать огню. Когда Норманн входил к нему в жильё при задержании, он удивился тому, что везде стояла гробовая тишина и то, что все жалюзи на окнах были поставлены в режим "закрыто". Повсюду аккуратными стопочками лежали разные журналы, учебные пособия, книги по психологии, нейробиологии, истории... так что это было довольно просто изъять.
- Я учёный, не мешайте мне работать, - судорожно сжимая челюсть, процедил Кейн, когда Норманн попытался накинуть на него электрошоковые наручники. Во второй раз, Артур моментально извернулся и крепко вцепился ему в шею руками. Причиной этому послужило то, что его посмели оторвать от мысли, которую он к тому же не успел оформить на бумаге. Норманну с трудом удалось вырваться из этих объятий и заковать его в наручники. Всю дорогу Кейн не переставая, твердил одну и ту же фразу: "Я учёный, не мешайте мне работать".