— А почему не Караваев? — не унималась я.
— Пусть еще подрастет маленько, — снисходительно ответил Костылин. — Тендер он проиграл.
С этой новостью я и улетела в Мюнхен.
Фитцы
Перед этой поездкой я спросила одного из своего коллег, несколько месяцев проработавшего в Германии, не назовет ли он мне кого-нибудь из русских знакомых, с кем можно пообщаться в Мюнхене. Туризм туризмом, но я люблю заводить новых друзей в незнакомых городах. Во многих уголках земли у меня есть приятели, знакомство с которыми начиналось с банального показа города, чашки кофе или поездки в какой-нибудь загородный замок. Местный человек в чужом, да еще заграничном городе — это особое ощущение того, что поездка состоялась не зря.
Мой коллега долго чесал репу:
— Вообще-то Рождество, все мои знакомые разъехались — кто в горы, кто по родственникам… Ну, вот есть один журналист — из наших, бывших, попробуй ему позвонить. Я лично его не знаю, но говорят, он мужик что надо.
Я записала телефон, вовсе не уверенная, что он понадобится. Это уж совсем ерунда получается — знакомый знакомого, непонятно даже от кого привет передавать.
Мюнхен встретил нас ледяной погодой — ветер, холод, снег. Улицы разукрашены разноцветными огоньками, в витринах магазинов машут шляпами игрушечные зайцы, на ваймахтах — рождественских рынках — торгуют белыми сосисками и тушеной квашеной капустой. У них веселье, а я все расслабиться не могу, все мысли одолевают — как же стану руководить редакцией, которая совсем недавно объявила мне бойкот, которая меня не любит и не хочет?
Мужу мои проблемы были не понятны, он радостно пил пиво, наслаждался веселым рождественским городом и с удовольствием поглощал айсбань — огромную свиную ногу со все той же квашеной капустой. «Да не парься ты, — муж радовался, как ребенок, — он тебя назначил потому, что уверен: ты справишься. И зарплату хорошую положил — хоть с долгами рассчитаемся…» А мне было тревожно, я плохо спала по ночам, несмотря на то, что за день мы сильно уставали и падали в кровати замертво. Но у немцев традиция: до 25 декабря они веселятся — ликуют на улицах и площадях, но уже вечером 24-го, накануне, город пустеет, закрываются магазины и базары, и только турки-эмигранты жарят свои бесконечные шаурмы. В пустом городе неуютно и зябко, и я достаю заветный номер телефончика. Звоню некому Саше Фитцу, как мне сказано, бывшему российскому журналисту. Он мне обрадовался — все-таки ужасно они все тут скучают, бедные эмигранты. А уж когда узнал, что мы в Рождество оказались в пустом городе совершенно одни, категорически приказал: немедленно приезжайте — и продиктовал адрес. Мы, не долго раздумывая, прыгнули в метро — и там оказались совершенно одни! — потом в автобус — и вот неизвестный Саша Фитц встречает нас на остановке. Приходим в дом — скромная трешка в пятиэтажке, похожей на наши хрущовки, — небогато живут бывшие русские. Небогато, но очень весело и дружно. Три дочери разных возрастов уже покидали родителей: старшие, отметив праздник и откушав традиционного индюка, собирались по домам, младшая Александра, которая родилась уже здесь, в Германии, — в спальню. Гостеприимная жена Фитца Ира усаживает нас за стол и начинается разговор: кто, что, откуда. И выясняется потрясающая вещь: Саша Фитц много лет был главным редактором молодежной газеты в Ташкенте, моя фамилия ему хорошо знакома — он был на стажировке в «МК», где я тогда работала, и прекрасно меня помнит. А уж когда я начала рассказывать про своих «узбеков» — тут вообще радости не было конца, потому что большинство из них Саша знал лично. Мы проговорили всю ночь и расстались под утро совершеннейшими друзьями.
После этой поездки я навсегда полюбила Германию. Старалась бывать там каждый год — и всегда меня ждали гостеприимство и помощь Саши и Иры. В отличие от многих других русских немцев, они не стали надеяться на эмигрантское пособие, оба устроились на работу — Саша в русскоязычную газету, на копеечные, правда, деньги, а Ира — сиделкой в дом престарелых. Позже она сумела организовать медицинско-туристическое агентство, стала принимать богатых русских и устраивать их на лечение в мюнхенские клиники. Дело, видно, шло удачно — в прошлом году опять в Рождество я навестила их уже в новом доме в Грюнвальде — самом фешенебельном районе Мюнхена. И хотя дом маленький и скромный, а Фитцы выплачивают за него бешеные кредиты, все-таки это — отдельный дом в тихом и уютном районе — местной Рублевке. И в этом доме бегают уже двое внуков.