Но в год 55-летия Стаса я уже вцепилась в него мертвой хваткой. «Ну ладно, — милостливо согласился он, — только сделай это не в форме ответов-вопросов, а в виде моих монологов». Материал ему понравился. Он даже заказал нашему фотографу фотосессию, один кадр из которой мы использовали на обложке. Ну, а заголовок я придумала тоже с подковыркой «Стас Садальский никогда не врет!»
Про Стаса я могу рассказывать бесконечно долго. Но одну историю не вспомнить не могу. Стас любит устраивать вечеринки без всякого повода. Позвонит всем своим бывшим коллегам-журналистам, и мы, кинув все дела, сломя голову мчимся в любимые им грузинские рестораны на Остоженке. Вот так однажды мы сидели очень хорошо и долго в «Багратиони», где щедрые грузины дали актеру нереальную пятидесятипроцентную скидку за то, что он, их любимец, попросил грузинского гражданства как раз в тот момент, когда Россия от Грузии отвернулась. Стас пил коньяк, пил как-то особенно много, с аппетитом. И вдруг около девяти вечера вспомнил:
— О! У меня еще сегодня съемка на телевидении!
Мы ахнули. Оказалось, что Садальского пригласили в передачу «Рожденные в СССР» на НТВ плюс.
— Стасик, — завопила я, — это же прямой эфир! Он начинается в ровно в 12 ночи, а уже 9! Ты не успеешь привести себя в порядок!
— Спокойно, женщина, — поморщился совершенно пьяный Стас. — Я сейчас заеду домой, приму душ и буду, как огурец.
Это была катастрофа! Мы начали выяснять, можно ли отменить эфир, как дозвониться Глазунову — ведущему программы, и вообще — суетиться. Стас смотрел на нас свысока:
— Никогда еще Стас Садальский не отменял съемки! Слышите — никогда!
Кое-как засунули его в мою машину, я довезла его домой, велела немедленно лезть под душ и выпить несладкий крепкий чай.
…С ужасом села в полночь перед телевизором. И ужас случился. Стас буквально не вязал лыко и отвечал на вопросы бедного ведущего совершенно невпопад. А передачу эту смотрят в том числе и наши бывшие граждане, проживающие в США, Израиле и разных других странах. Они в основном и звонили в прямой эфир. И вот какая-то Ляля из Бостона дозвонилась и резко спросила ведущего:
— Вы что, не видите, что ваш гость совершено пьяный?
Глазунов, как зайчик-попугайчик, покорно повторил вопрос Стасу:
— Стас, правда, что вы сейчас пьяны?
И вот что такое настоящий артист! Пьяный-непьяный Садальский вдруг поднял на ведущего полные трагизма глаза и произнес:
— Да, я сегодня выпил. Выпил, потому что мы сегодня поминали великую артистку Наталию Гундареву, которой не стало девять дней назад. — И дальше удивительный монолог об ушедшей так рано актрисе, с которой Стас снимался в фильме «О бедном гусаре замолвите слово». Ляля из Бостона была повержена!
Кстати, Стас заставил и меня позвонить — боялся, что звонков не будет. Я задала какой-то дежурный вопрос, на что Стас возопил:
— А, эта та самая моя подруга — талантливая журналистка, которая продалась одной желтой газете за большие деньги!
Господи, зачем я позвонила!
Мой любимый Стас Садальский. Если бы ты знал, каким украшением моей жизни являешься! Несмотря на то, что все время ругал меня за то что «продалась желтой прессе и загубила свой талант». И ты ведь не раз предупреждал меня, что за всякую продажу бывает расплата…
Пьяный Гоблин
А между тем жизнь в редакции налаживалась. После первого года потрясений и судорог в коллективе наступило спокойствие — ушли Недобежкин и Ясная, пришли молодые и дерзкие новички, из которых сформировался отдел информации — моя давняя мечта. В принципе, газета, выходящая всего два раза в месяц, могла обойтись и без такого отдела — ну какие новости могут быть дважды в месяц! Но все же хотелось, чтобы новости в открытии номера на второй странице все-таки присутствовали и был бы отдел, который за это отвечает. И на наших редакционных посиделках мы обсуждали именно эту злосчастную вторую полосу.
Я вообще всегда любила эти вечеринки и всегда считала их гораздо полезнее и продуктивнее, чем даже редакционные планерки. Потому что на планерках и летучках надо обсуждать газету как бы по обязанности, а на вечеринках по поводу какого-нибудь дня рождения — по душе. И я не то что не запрещала проводить так называемые пьянки в редакции — я их всячески поощряла!
Алкоголь слегка развязывал всем языки, и можно было услышать какую-нибудь интересную подробность из прошлой жизни сотрудника — ту, о которой он никогда не расскажет в другое время. Опять же под воздействием малых доз алкоголя фантазия и творческий полет коллектива необычайно разгуливался — и большинство наших новых рубрик и тем были придуманы именно тогда. При этом я всегда требовала, чтобы столы были накрыты красиво — со скатертью, пусть хоть и одноразовой, но чистой посудой, чтобы вилочка, как положено, лежала слева, а нож — справа. Особенно за порядком за столом любил следить всеобщий любимец Юрик — студент и заведующий отделом информации. Он приехал покорять Москву откуда-то из крохотной станицы на Кубани, причем его первые опусы были настолько безграмотны и беспомощны, что я даже сомневалась — получится ли из него что-нибудь. Но Юрик оказался парнем цепким и способным — очень быстро он сориентировался в нашей тематике, научился грамотно писать — не без помощи своей подруги Жози, которую трепетно и нежно любил. Любил совершенно по-дружески, бескорыстно и платонически, рассказывал ей свою жизнь, а она ненавязчиво учила его правильной речи и подсовывала правильные книжки. Юрик поступил на сценарный факультет ВГИКа, чем гордился он и особенно я, потому что буквально за год из деревенского, неотесанного мальчишки он превратился в грамотного умного журналиста, без участия которого не выходил ни один номер газеты.