А потом грянул гром. Лева слег. Затянувшаяся простуда, тяжелейшее воспаление легких, температура под сорок. Он умирал. Кто-то из врачей спросил невзначай: «Вы давно проверялись на СПИД?» Когда Лева в очередной раз очнулся, дом был пуст. Любимый человек собрал все ценное, надел пальто Готье за три тысячи долларов, недавний подарок Левы, — и ушел. Навсегда! Новиков остался один. Спасительные инъекции стоили всего 900 рублей в день. Всего девятьсот… Но даже их не было…
…Он перебивался случайными заработками, иногда преподавал, но все чаще уединялся, довольствуясь хлебом и водой. Достучаться до него могли только самые близкие. Впрочем, и их остались единицы. Хватит пальцев на руках — Демидова, Виктюк, Меньшиков, Литвинова, Лина Арифулина, режиссер Рустам Хамдамов, художник Алла Коженкова. После того как по Москве прошел слух о Левиной болезни, вчерашние друзья пропали без объяснений. Даже сейчас, после смерти, дипломатично молчат те, кого он создал в прямом смысле слова.
В 93-м году Леонид Парфенов впервые был назван самым элегантным телеведущим года. Его фирменную брутальность и манеру поведения придумал именно Лев Новиков, личный стилист ведущего программы «Намедни». Знаменитые очки ведущего «Музобоза» Ивана Демидова — тоже заслуга Левы. Однако многие поспешили откреститься. «Кто? ВИЧ-инфицированный гомосексуалист? Причем здесь мы? Упаси Боже!»
Удивительно, но при наличии таких громких имен реакции на статью не последовало. Ее просто «не заметили». Ну что ж — такое тоже бывает. Но высокой ноты материала это нисколько не умаляет…
Теория и практика
Редакционный организм — субстанция странная и непостоянная. Я много лет проработала в журналистике, всякого повидала — но так и не поняла самого главного: в чем секрет удачи медийного проекта на постсоветском пространстве. В советское время все было ясно: пресса — рупор, или как тогда говорили, орган руководящей политической силы. Коммунистическая партия не жалела денег и любых средств, чтобы этот рупор работал как отлично отлаженный механизм. Да, партия через свой, прости Господи, орган влияла на мозги и могла говорить все, что хотела. Но уж если газете позволяли что-то критиковать — по этой критике немедленно принимались самые крутые решения. После публикации статьи людей исключали из партии, сажали в тюрьму, у меня была публикация, по которой, наоборот — невинного человека из тюрьмы освободили. В общем, как выражались сами партийцы, меры принимались. Поэтому было понятно, зачем работаешь, — ощущение абсолютной нужности своей профессии.
Перестройка понятия гласности и дозволенности перепутала, перемешала, газетные публикации уже ни на что и ни на кого не влияли — хоть обкричись. Тогда зачем нужна пресса? Сообщать новости? Все равно не угнаться за радио-телевидением, а с наступлением Интернета — и вовсе. Конечно, остались еще мастодонты, которые начинают утро с чашки кофе и газеты — но они постепенно умирают, а на смену им идет поколение, которое узнает новости исключительно из мобильного телефона с подключением к нему GPRS или WAP. Значит, задачи бумажных изданий изменились. Они стали развлекать — в этом успех огромного количества глянцевых журналов. Но там хоть можно рассматривать красивые картинки да загорелых женщин. А что остается газетам, которые печатаются по-прежнему на бумаге и живут всего один день или максимум — неделю? Боюсь, что они обречены — и многие из них это хорошо понимают. «КП» или «Экспресска» создали отлично работающие сайты, похуже у МК, но денег и сил они все вкладывают в развитие своих электронных версий немало. «Вич», как обычно, спит, но все же мне казались, что пока газета выходит, надо хоть как-то удержать ее оставшихся читателей. И путь тут только один — хорошая журналистика, или, как говорят молодые мои коллеги, — контент, а мои старшие товарищи называют это литературой. Громко, конечно, но смысл понятен — информацией и сенсациями сейчас никого не увидишь, а вот хорошее чтиво, по крайней мере, можно взять с собой в дорогу.
Костылин только морщился, когда я пыталась эти мысли вложить в его голову. Он доказывал, что секс и порнография народ по-прежнему горячо интересует. В глубине души я его понимала — для Костылина главными читателями были рекламодатели. Искать новых ему не хотелось — это дело хлопотное, а старым и проверенным клиентам нужна была именно эта тематика — сиськи-письки. «Да брось ты заморачиваться, — уговаривал он меня, — на хер тебе все эти придумки-выдумки? Сиди и пиши про секс и кекс».