За свои «гвозди» Татьяна, конечно, получала хороший гонорар — некоторые ее статьи стоили больше тысячи долларов. Я сознательно платила такие деньги, понимая, что держат Сайкину на этой небезопасной работе только они. Ее дочери выросли, обе поступили в институт, и их надо было не только кормить, но и прилично одевать. Девочки учились в престижных и дорогих вузах, поэтому Сайкина надрывалась, как могла. Потом вдруг оказалось, что перед своей страшной смертью ее муж Слава вложил деньги в квартиру проектируемого дома. И настала пора эту квартиру получать. Довольная Сайкина взяла кредит и принялась за ремонт. Пока она им занималась, можно было спать спокойно — газете не грозило остаться без «гвоздей». Каким-то немыслимым образом она устроила старшую дочь на стажировку в Англию, та уехала и уже больше не вернулась — очень удачно вышла замуж. Закончив ремонт, Татьяна с младшей дочерью перебралась в новую квартиру, а старую двушку в центре сдала. Жизнь ее изменилась, уже не надо было надрываться и бегать по интервью. Я с ужасом ждала, что она вот-вот напишет заявление об уходе. И это произошло. После очередной поездки к дочери в Лондон она объявила, что нашла другую — более спокойную — работу и мечтает только о том, чтобы помахать нам всем ручкой. Ушла она, кстати, в газету для пенсионеров, которую выпускает областная администрация — вот уж правда, нашла себе работу поспокойнее!
Вот и пришлось мне на собственной шкуре испытать, что такое, когда «незаменимых нет». Они есть, они всегда будут! Сайкина при своем довольно непростом, часто капризном и непредсказуемом характере оказалась из этого числа. Она помахала нам ручкой, и вот мы сидим с замами в моем кабинете и ломаем голову, что теперь делать, кто будет поставлять нам «гвозди», кто будет продолжать рубрику «Семейные хроники», кто сумеет влезать в души артистам и вытряхивать эти души наизнанку, при этом избегая крупных скандалов и судебных процессов. И все четверо соглашаемся: нет больше такого журналиста. Нет.
Один только Гоблин беспечно махнул рукой:
— Да ладно вам париться! Подумаешь, «Семейные хроники»! Обойдемся и без них. Юрик вон уже набил руку и приносит в каждый номер какие скандалы!
Юрик продолжал успешно учиться во ВГИКе и, действительно, таскал замечательные новости из мира кинематографистов. Он не пропускал ни одного кинофестиваля — как-то умудрялся ездить туда за счет оргкомитета, а уж на таких мероприятиях обязательно кто-нибудь напьется или набьет кому-то морду, кто-то с кем-то приедет, под ручку пройдется, кто-то на кого-то посмотрит — ну а нам больше ничего и не надо. Артисты как-то хотели закрыть доступ журналистам на фестивали — ничего у них не получилось. Все-таки это две взаимозависимые друг от друга профессии, что уж тут. Надо терпеть.
Ведь та, другая, сторона тоже часто ведет себя, прямо скажем, по-свински. Я думаю, пишущие о кино и его героях журналисты могли бы много претензий предъявить артистам. Один будет кормить «завтраками» в надежде, что от него отстанут. Другой назначит встречу и не придет, а ты будешь, как дурак, ждать на входе в театр — это в лучшем случае, а то и на улице под дождем и снегом.
Маша Мериль
Я очень хотела сделать интервью с французской актрисой Машей Мериль. Ее у нас знают лишь тонкие ценители кино — Маша снималась мало, она в основном артистка театральная. Но известной ее сделал Андрон Кончаловский, который в своей откровенной книге написал о бурном романе с прелестной француженкой.
Сейчас мало кто читает книги, а первое издание «Низких истин» вышло уже много лет назад (последующие редакции автор откорректировал), я позволю себе привести с легкими сокращениями главу «Княжна Гагарина», посвященную Мериль, — тогда будет понятно, почему я так упорно домогалась встречи с самой актрисой.