— А кто произносит?
Но Костылин только плечами пожал.
От коллектива ничего не скроешь. Часто, заходя в общую комнату, я видела понурые лица своих дорогих сотрудников — они замолкали при моем появлении. Гадали, кого из них сократят и как урежут зарплаты тем, кто останется. Что-то почувствовал и Корвалан. Пришел и угрюмо сел в кресло в моем кабинете.
— Очевидно, кого-то из нас будут сокращать. Ну, Гоблина не тронут — это понятно. Я или Эльсотоль?
Я опустила глаза. Корвалан помрачнел еще больше. Потом словно через силу сказал:
— Хорошо, не переживайте. Я уйду. Но только с одним условием: чтобы все было по закону. С выплатой зарплаты за два месяца и отпускных. И никаких подписей задним числом. Я уже советовался с юристом — об увольнении и сокращении зарплат руководство должно предупреждать за два месяца.
Он ушел с каменным лицом, а мне захотелось кинуться ему вслед со словами: «Ну, пожалейте же вы меня!» Но я еще продолжала бороться.
Трое сотрудников уволились сразу без лишних разговоров. Написали заявления по собственному желанию — и ушли. Всем остальным было предписано подписать договора, помеченные еще ноябрем, о перезаключении условий и меньшей оплате труда. Подписали все — кроме Корвалана и еще одной сотрудницы Лены, муж которой оказался довольно грамотным юристом и пригрозил издательству судом. Лена и Корвалан каждый день приходили на работу, как на баррикады, — и молча сидели в кабинете зама. Слух о том, что двое из нескольких сотен сотрудников издательства настаивают на своих правах, быстро разлетелся по конторе. Никто, конечно, не работал — все обсуждали «мятежников». Примчался злой Костылин:
— Ты что, сдурела (он сказал другое слово — грубое)? Над тобой и так висит дамоклов меч, а ты еще и своих сотрудников урезонить не можешь? Да ты знаешь, чем это пахнет? Никто не получит зарплату, пока все заявления не будут подписаны! Люди и так сидят без денег с нового года. Иди уговаривай!
— Сам попробуй. Они же правы на все сто процентов! — огрызнулась я.
— Хорошо, давай вместе с ними пообщаемся.
— Они будут разговаривать только в присутствии юриста.
— Да хрен с ним, тащи сюда всех!
Какие только песни не пел Костылин, отрабатывая свою должность главного антикризисного вождя! Чего только не обещал! Уже Лена со своим мужем-юристом устала и готова была на все, но упрямый Корвалан твердил одно: все должно быть по закону. Уже и я жалобно скулила: «Сделай это ради меня!» Но Корвалан сверкал своими дьявольскими глазами и молчал.
Прошла еще пара дней. Народ роптал без денег — второй месяц никому ничего не платили. Понятно, руководство хотело в новом году рассчитать всех уже по новым зарплатам, но для этого нужно было собрать все подписи…
Нас с Костылиным вызвал Хозяин. Даже по голосу секретарши я поняла, что будет разнос. Но еще не представляла какой!
Его лицо было багровым — даже Костылин выглядел рядом с ним лишь слегка розовым. Он навис над столом и не вертел в руках своих четок. Глаза были не просто злыми — они сверкали всеми пожарами и огнями.
— Скажите, — закричал он, — я всегда выполнял просьбы ваши лично и редакции?
Я кивнула.
— Я всегда шел навстречу коллективу, даже когда мне было это не очень удобно?
Я опять кивнула.
— А теперь я прошу сделать так, как я прошу, — это что, сложно?
Я опустила голову. А он и не ждал ответа. Продолжал:
— Если сегодня к обеду ваши люди не подпишут бумаги, вы будете уволены.
Мы с Костылиным пулей вылетели из кабинета. Он потрясенно произнес:
— Я таким вижу его в первый раз.
Мы опять закрылись у меня с забастовщиками. Я передала Корвалану слова Хозяина. Тот посмотрел на меня с жалостью:
— Он вас так и так уволит, неужели непонятно?
Потом подошел к столу и подписал злосчастный договор. То же самое сделала Лена. Я вздохнула облегченно и посмотрела на часы: шел первый час дня. Костылин радостно побежал докладывать Хозяину. Мне было уже в принципе все равно…
На следующий день
Утром меня снова вызвали к Хозяину. Я опасливо зашла и покосилась на знаменитую картину. Дама лежала расслабленно и эротично. Хозяин ходил по кабинету и теребил в руках четки.
— Вот видите что получается, — небольшая пауза. — Во всем огромном коллективе только два человека не выполнили приказ начальника. И случилось это в вашем подразделении. Значит, вы плохой руководитель, вы потеряли авторитет и не можете больше возглавлять редакцию. — Опять пауза. — Я назначу главным редактором Гоблина…