— Две с половиной тонны, — отложив счеты в сторону, сказал агроном. — Вы могли бы просто позвонить по телефону, это заняло бы у вас несколько минут.
И на лице агронома мелькнула суховатая, нетерпеливая улыбка.
— Две с половиной тонны, не больше, Георгий Иванович? — Девушка, казалось, не поняла намека.
— Вы полагаете, что я способен вас обмануть?
— Что вы! И по моим расчетам столько же. Просто была бы рада ошибиться. Пять килограммов на школьника — это мало.
— Что же я могу сделать? — сказал несколько мягче агроном. — Это не моя и не ваша вина, и не вина детей.
Теперь уж, казалось, девушка должна уйти, но девушка не поднялась с табурета, хотя сидеть ей было не очень удобно.
— Скажите, Георгий Иванович, можете ли вы половину заработанной школьниками картошки выдать капустой, огурцами, морковью, свеклой?
Агроном сморщил нос, сдвинул брови — это он удерживал пенсне.
— Половину нельзя, но известную часть — пожалуй. Продснаб, я полагаю, не будет возражать.
— Значит, Георгий Иванович, мы договорились?
— Разумеется.
— Еще один вопрос, — поспешно сказала Тоня, — и я не буду вам больше мешать. Не могли бы вы сверх заработанного выделить нам еще пять тонн картофеля?
— Слушайте, я не знаю, как вас зовут…
— Антонина Дмитриевна, — охотно подсказала девушка, — или просто Тоня.
— Так вот, Антонина Дмитриевна, или просто Тоня — как это все понимать? Сначала вы перевели часть картошки в капусту и другие овощи. Я согласился. А теперь вы… требуете еще пять тонн картофеля. Что это за комбинация? Картофель подсобного идет для рабочего снабжения. Разговаривайте в продснабе.
Он вытащил из ящичка бюро какие-то бумаги и углубился в них.
— Это же для школьного буфета, чтобы завтраки у детей были, — сказала Тоня, — а вы со мной разговариваете, как… как тетя Дуся! И спиной повернулись.
Голос Тони прозвучал неровно, прерывисто. Сухоребрий поспешно покинул свое бюро и остановился против Тони:
— Какой вздор! При чем здесь тетя Дуся! Слушайте, милочка, вы знаете, что такое пять тонн картофеля?
— Да, разумеется, — пожала плечами Тоня. — Это винегреты, салаты, гарнир к котлетам. Понимаете?
— Понимаю. — Агроном сдержанно улыбнулся. — А котлеты будут?
— О котлетах я хотела поговорить потом, — вздохнула Тоня, — но теперь я скажу все сразу. Если бы дети получали хоть изредка кусочек мяса и стакан молока…
— Милая девушка, — ответил агроном, — я ведь не владелец этого хозяйства. Я здесь служащий. Обратитесь к начальству.
— Георгий Иванович! — Тоня встала и подошла к агроному. — Я о чем вас прошу? Только подсчитать. Вот были бы вы хозяином, что могли бы выделить детям?
Казалось, Сухоребрий сейчас вспылит, но пенсне, оседлавшее его нос, внезапно слетело, повиснув на нитке, и Тоня увидела добрые, беспомощные глаза с сеточкой тонких морщин в уголках.
— Никак не соберусь пружину наладить. Ниточку белую приспособил и — за ухо. За сединой незаметно… Ну что же, подсчитать — дело менее сложное. Вот, погодите, телескоп свой налажу.
Агроном снова отошел к бюро. Он долго щелкал костяшками, заглядывал в какие-то книги, делал выписки, и Тоня совсем не досадовала на Сухоребрия, что он стоит к ней спиной. Напротив, теперь спина Георгия Ивановича казалась ей симпатичной, приветливой и даже доброй.
Закончив подсчеты, агроном сказал:
— Если немножко поджать рабочее снабжение, можно выделить еще четыре тонны картофеля. С мясом труднее, но можно бы дать пять-шесть баранов, это полтора-два центнера мяса. Из сверхпланового надоя раза два в неделю… ну, скажем, пятьдесят литров молока. Это вас устроило бы, просто Тоня?
— Спасибо от всей школы! И теперь я вам больше не мешаю.
— Поздно мешать: сейчас уж начнется рабочий день. А спасибо за что? Это ведь пока только цифры.
Солнце пригревало сильнее. Еще ярче горели оранжево-желтые костры сопок. Тоня шла по тракту, и снова на душе у нее было грустно и сиротливо. Эти пестрые краски осени, студеные утренники, воздух, пахнущий грибами, ягодами, отмирающей хвоей лиственниц, — во всем были воспоминания, приметы счастливых дней, дыхание прошлого… Скоро с отцовской мелкокалиберкой будет снова она делать заходы в тайгу, но уже одна… Вон там, за разъездом, есть место, где козы отстаиваются от волков. Стоят на скале, как на пьедестале, — только стреляй. Сколько раз бывали они там вдвоем! А теперь — «Напишу после боя».