— Пожалел! Дура ты, вот и все!
— Ну, чего ты ругаешься? Там еще мой компас остался.
— Найдут нас по твоему компасу — это факт. Эх, если бы Володя не заболел, далеко был бы я теперь!
— А если найдут, знаешь что скажем? — тряхнул головой Веня. — Что в военную игру играли.
— Ты уже раз говорил, — усмехнулся Дима, — когда Тамару совестили. Не поверят. Слушай, родительское собрание сегодня?
— Ну да, сегодня.
— Ага! Значит, никто не помешает. Я уж что-нибудь придумаю, пусть только стемнеет.
За партами, словно в школе взрослых, сидели в ожидании Анны Никитичны родители пятиклассников.
Резкий, пронзительный голос Пуртовой выделялся среди других.
— Нет уж, в этом деле мне никто не указчик, — говорила Димина мать матери Маши Хлудневой. — Я-то, Мелетина Федоровна, знаю, как капусту солить. Допреж всего надо донышко кадушки или там бочонка мукой присыпать, чтобы мука во все трещины зашла, проклеила их. Это чтобы рассол не утек. Какая же капуста без рассола укиснет? А сверху муки надо капустные листья уложить — покрупнее, верхнюю одежду с кочанов снять. Из корня осолодки[12] сок выварить, наподобие сиропа, и залить тую капустку. Тогда она настоящим вкусом нальется.
— Не обязательно мукой засыпать, можно и тестом залепить, — вставила Хлуднева. — А еще капусту надо поздними огурцами проложить, желтыми. Огурцы капусту оберегают, вкус ей свой отдают.
— Вот уж разговор так разговор, — вмешался дядя Яша. — Ох, баба — она баба и есть!
Он только что вошел и выбирал место, где бы поудобней усесться. Старый плотник был в ватных брюках и телогрейке, перепоясанной веревкой; за веревку был заткнут топор с широкой, тонкой лопастью и острым, блестящим до синевы носком.
Пуртова быстро повернулась к старику и посмотрела на него злыми глазами:
— Э, Яков Лукьяныч, хоть и уважаемый вы человек, да куда вам понять, о чем мы, солдатки, разговор ведем? Мы о капусте толкуем — о мужьях думаем. Мы свою капусту слезами просолили. Мы ее исть не можем. Нам бы миску этой капусты с осолодочным соком и огуречным духом перед мужьями поставить да посмотреть, как они за семейным столом первую после войны стопку выпьют. А так… да чтоб она, капуста эта, пропадом пропала!
Говоря все это, Пуртова, по-птичьи вытянув шею, острым глазом рассматривала почтовый пакет в руках старика. Дядя Яша, добродушно отмахнувшись от Пуртовой, сел на краешек парты и стал распечатывать свой конверт.
— Толстый что-то, — сказал он.
— И то, — ответила Пуртова, хищно глядя на пакет. — Я каждое письмо по полчаса в руках держу: не знаешь, смерть в нем или жизнь.
— Мой редко пишет, — сказала Хлуднева, — и письма-то в два слова: жив, воюю, и все.
Отмахов между тем вынул из конверта два листочка бумаги и небольшого размера газетный клочок.
— Смотри-ка, зачем-то газету вложили, — заметила Пуртова. — Прочти-ка, Яков Лукьяныч, — не секрет?
— Какой там секрет… «Медицинская сестра Лидия Отмахова, — прочел дядя Яша, — под пулеметным и минометным огнем сделала перевязку и помогла уйти с поля боя двадцати раненым бойцам. Командованием представлена к награде». Вот только подробностей никаких нет… — с сожалением сказал он. — Может, в письмах.
— Какие вам еще подробности! — сказала Пуртова. — Под пулеметным и — как там? — минометным огнем? Были там подробности, были, когда наших мужиков из пекла тащила… Вот оно как: не только капусту солить умеем!.. — Она воинственно посмотрела на дядю Яшу, словно это не чужой, а ее собственный подвиг был описан во фронтовой газете.
— Племяш узнает, распишет как следует, — добродушно засмеялась Хлуднева. — Прибавит от себя еще.
— А что прибавлять-то? — отрезала Пуртова. — Нам бы с тобой, Мелетина Федоровна, такую специальность, как у Лидии Степановны, чтобы с мужьями рядом стоять, а то злость одну в себе носишь.
— Ты уж не срами себя! — резко сказал дядя Яша. — Это разве не специальность — детей растить, воспитывать? Нелегкая это специальность — детей наших подымать.
Пуртова только отмахнулась:
— «Учить», «воспитывать…» Хорошо говорить! Когда мне воспитывать? Разве я своего лопоухого вижу? Я с утра — в свою землянку и до самых потемок. Когда я с ним заниматься буду? Корю его, корю: «Когда ты, змей, дракон этакий, терзать меня бросишь?» А он мне: «Ты, мама, зоологии не знаешь». Ему бы, язви его, кусок схватить да на улку! Мы сейчас, бабы, почти все работаем — мужикам воевать помогаем — и детей покамест кормим. А школа пусть учит да воспитывает. Это ихнее дело, учителей. Верно, Мелетина Федоровна?
12
Осолодка — растение; в его корне содержится лакричный сахар, в пятьдесят рая слаще обычного сахара.