Выбрав из них самый приличный, минимально отливающий желтизной и предвзятостью, я быстренько пролистала статью, рассчитывая по заголовкам оценить качество её содержания — и замерла, наткнувшись на фотографию Дегтярёва с семьёй.
Он позировал с женой, деликатно обнимающей его за талию — очень красивой жгучей брюнеткой в элегантном платье. Однако привлекла меня не она, а маленькая девочка лет двух или трёх, сидящая на сгибе его руки. Судя по подписи — дочь, ни капли не похожая на своих родителей. Блондинка, в золотых волосах которой солнце высветило несколько рыжих прядок... И перед глазами пронеслись картины пятилетней давности.
***
— Ну и когда ты собиралась мне обо всём рассказать? — усевшись в машину, холодно осведомился Вадим.
До этого он не проронил ни слова, видимо, не желая устраивать скандал на людях. Даже поцеловал меня, приняв из рук медсестры свёрток с мирно спящим младенцем — кареглазым, смуглым и темноволосым, хотя мы с ним оба русые и светлоглазые — и я наивно решила, что всё обошлось... Но нет. Благодушное настроение слетело с него сразу за порогом роддома. Да и прочая шелуха продержалась недолго, превратив самого близкого и дорогого мне человека в незнакомого постороннего мужчину.
— Я не знаю, как так получилось, — вздохнула, приготовившись бороться до последнего. — Врач сказала, такое бывает, когда организм матери вырабатывает много меланина...
Однако Вадим слушать мои оправдания не захотел.
— Значит, никогда, — тронувшись, резюмировал он. — Ну и кто отец? Хотя какая разница. Я твоих однокурсников не знаю и знать не хочу. А больше ты ни с кем не могла замутить.
— Да не мутила я ни с кем!
— Правда? — иронично хмыкнул Вадим. И через зеркало кивнул на автокресло: — Как тогда это объяснить? Мутацией?
— Нет! Это временный эффект. С годами она должна посветлеть...
— Предлагаешь подождать до её совершеннолетия? — язвительно парировал Вадим.
Но я не сдалась.
— Полгода-год. А глаза полиняют ближе к половому созреванию...
— Кожа тоже слезет? Как у змеи?
— Не совсем. Но её тон сменится раньше всего, потому что это младенческая желтуха...
— А если нет? Что прикажешь мне делать? Всю жизнь обеспечивать чужого ребёнка?
— Это твой ребёнок.
— Конечно.
Сарказма в его словах было не занимать — и я решила зайти с другой стороны.
— Серьёзно. Медсестра мне всё объяснила. Смотри. У меня зелёные глаза. Чтобы получить такой цвет, нужно смешать серый и желтоватый. А жёлтый — это оттенок карего...
— Вот только за дурака меня не надо держать! — опять вставил Вадим. — Основы генетики я ещё из школьного курса помню.
— Именно что основы! Там всё максимально упрощено. Нужно мыслить шире. В конце концов, из любого правила бывают исключения...
— И это самое исключение вдруг досталось на мою долю?
— Ну, кому-то же оно должно было достаться...
— Хватит! — он стукнул ладонью по рулю. — Я не идиот. И понимаю, что если существует более простое и логичное объяснение происходящему — скорее всего, здесь оно и есть. Так что записывать на себя чужого выкормыша я не буду. А чтобы ты прекратила за мной бегать, предлагаю сделку. Я покупаю тебе квартиру — в память о лучших днях. А ты обещаешь мне больше никогда не напоминать о себе. В противном случае я просто уезжаю в другой город — а ты останешься ни с чем.
И все возражения комом застряли в горле.
Какая разница, что я никогда и ни с кем, кроме него, не была? Если он мне не верит... Не хочет верить! И я сдалась, обменяв любовь на новенькую двушку в спальном районе. Куда вскоре приехала мама — и жизнь покатилась своим чередом... Правда, совершенно в другом направлении.
***
Вынырнув из воспоминаний, я ещё раз посмотрела на девочку с фотографии, чем-то похожую на меня, подумала, что в их ситуации Дегтярёв вряд ли сомневался в отцовстве — у темноволосых родителей часто рождаются светловолосые дети — и приступила к чтению. Наискосок просмотрела скучную часть о детстве Сергея Михайловича, о его успехах в учёбе и стажировке заграницей — и перешла к семье.