— Отпусти ее.
Мужской голос и щелчок взведенного курка заставили остановиться и обернуться.
Охранник стоял в нескольких шагах. Держал Артема на мушке.
— А если не отпущу? Выстрелишь?
Тот сосредоточенно кивнул. Артем усмехнулся.
— А не боишься в хозяйку попасть?
Охранник замешкался.
Настена взбрыкнула, ударила по спине. Больно, но Крутов стерпел.
— Послушай…
— Я сказал, отпусти…
— Коль, это свои!
Игнат появился из-за поворота. Остановился за спиной охранника. Он тяжело дышал, как после пробежки, взгляд хищный, настороженный, а в руках пистолет. Но он не целился. Не сводил взгляда с Артема. Настена прекратила брыкаться.
— Ей же неудобно, — проговорил Игнат, кивнув на висящую на плече Настену. Положил руку на плечо охранника. Тот пистолет опустил. Артем выдохнул.
— Езжай, — устало произнес Игнат. — Увози ее отсюда.
Артем кивнул. Усадил Настену на заднее сидение. А она все время смотрела через его плечо. Он проследил ее взгляд — на Игната смотрела. И в рыжих глазах стояли слезы.
— Что? — спросил, замерев напротив, придерживая дверцу. Холодный дождь молотил по спине, скатывался за шиворот.
Настена всхлипнула.
— Я тебя ненавижу, — повторила, наверное, в сотый раз. Теперь Артем слышал. И на душе становилось хреново, словно бочку кислоты залили. — Ты жестокий и циничный ублюдок. Ты убил моего отца. Ты использовал меня! И ради чего? — она криво усмехнулась. — Ради этого? — она кивнула в сторону Гуринского поместья. — Так подавись, — она плюнула ему под ноги.
— Настена, ты же ничего не знаешь, — хрипло возразил Артем. Не думал, что станет так больно говорить. — Гурин убить тебя хотел. Ему плевать на людей, понимаешь? Ему же только деньги нужны. Он и мать твою…
— Не смей! Ты ничем не лучше. А он мой отец. И он…
— Продал тебя! — не выдержал Крутов. Надоело. Хоть самому в могилу ложись. — За три целковых продал…
Настена дернулась, как от удара, лицо исказилось и во взгляде появилось что-то муторное и опасное. Для нее самой.
— Он продал, а ты купил, значит? — по щекам скатились слезы. — Вот только я не вещь. И я лучше умру, чем буду твоей. Уходи. Убирайся из моей жизни!
Она попыталась оттолкнуть его, но Артем захлопнул дверцу. Плюхнулся на водительское сидение и рванул с места. Он не знал, как далеко уехал от особняка, но все это время Настена смотрела назад и заламывала пальцы. Неужели она так ненавидит его? Так любит Игната? Он ударил по тормозам. Машина вильнула в сторону, развернулась и замерла посреди пустого шоссе. Настена качнулась в сторону, чуть не завалилась набок и метнула в него злой взгляд.
— Ладно. Твоя взяла, — он тяжело выдохнул. — Хочешь остаться с ним, валяй. Я не мальчик, чтобы бегать за тобой и выпрашивать твою любовь. Я не понимаю, чего ты хочешь. Ненавидишь меня за отца? — он достал сигарету, закурил. Пальцы почему-то дрожали и хотелось напиться.
— Ты меня использовал, — а у Настены дрожал голос и она обнимала себя за плечи, словно пыталась согреться. Хотя печка в салоне жарила на полную. — Тогда, в «Домино», ты ведь не просто…
— Не просто. Пожалел тебя, дуру, — усмехнулся Артем. — Видел, как твой дружок дряни какой-то в бутылку подсыпал. И ребята мои видели.
— Благодетель, значит? В сияющих рыцарских доспехах, — съязвила.
— Я далеко не рыцарь, — затянулся, выдохнул клубок дыма. Окно открыл. Запахло дождем и скошенной травой. — Думал, с твоей помощью к Гурину будет легче подобраться. Кто же знал…
— Что моему отцу плевать на меня, — насмешливо перебила Настена.
— Что ты станешь важнее мести, — устало возразил Артем.
— Мести? За что? Бизнес не поделили? Так он теперь…
— Помолчи! — отрезал Артем зло. — Не говори того, о чем не знаешь, — перевел дыхание. — Наши родители дружили со школы: твои, мои и Игната. Учились в параллельных классах, но почему-то дружили крепко. Были самой крутой бандой на районе. После школы разошлись по разным институтам. Но все равно остались друзьями. Они даже свадьбы сыграли в один день, — он улыбнулся, вспоминая рассказы матери об их сумасшедшем дне свадьбы. Вспомнил ее теплые глаза, сияющие счастьем, нежные руки и ямочки на щеках. — Помимо дружбы они вместе делали бизнес. Но Гурину стало мало, он влез в криминал. А отец отказался в этом участвовать. Пригрозил, что расскажет Крушинину-старшему, который к тому времени в подполковниках ходил, связи имел в «органах». На следующий день родители сгорели заживо в собственном доме. Практически у меня на глазах. А Юльку много лет я считал мертвой. Винил себя, что не успел. Что вытащил ее слишком поздно. Что не спас сестру. А она все эти годы следила за моей жизнью. И ненавидела меня.