— Как же ты нашел ее? — она положила голову на спинку переднего сидения.
— Она мне позвонила, — он криво усмехнулся. — Так просто: «Привет, братец. Неплохо уживаешься со своей дрянной совестью». Игнат пробил номер и мы приехали по адресу. Нет, тому, с кем она жила, спасибо огромное. Найти бы его, отблагодарить. Но он словно растворился, а Юлька не признается, кто ее обеспечивал много лет. У нее все было: лучшие врачи, лекарства, лучшие тренажеры, сиделка. Только меня не было рядом, — он ударил кулаком по рулю. — Это уже позже выяснилось, что много лет назад родителям Игната сказали, что девочка не выживет, и они не стали брать на себя такую ответственность. Меня хватило. Я после детдома злой стал, замкнутый. Проблем им хватало. Пока живы были. Отец Игната раскопал, кто виновен в гибели моих родителей. А потом так нечаянно в аварию попал. И мы с Игнатом сиротами остались. Мы Гурина вместе искали. По материалу, что его отец накопал. Игнат через ментовку, я по своим каналам. Подбирались к нему много лет. Но появилась ты и все изменилось.
Он повернулся к Настене.
— Я не хочу тебя терять. Но если я тебе не нужен, держать не стану…
Она молчала недолго.
Шепнула: «прости», — и ушла. Артем обещание сдержал, останавливать не стал. А через месяц узнал о скорой свадьбе лучшего друга…
— Тем, — Катрина осторожно тронула его за плечо, вытягивая из воспоминаний. Он все помнил, ни единой минуты не забыл из их прошлого. И жалел лишь об одном — что отпустил ее.
— Ты уверена, что хочешь знать? — заправил за ухо белоснежную прядь ее волос, обвел пальцами контур ее ушка, коснулся пульсирующей жилки, провел по руке, сжал ее ладонь.
Она сосредоточенно кивнула.
— Я же твоя жена. Да, я знаю, ты уже рассказывал, но может стоит снова, а? — она заглянула ему в глаза. — И тогда кошмар уйдет и не сбудется.
— Сбылся уже, — невесело улыбнулся Артем. — Мне сестра снится. Пожар. Нам же тогда с Игнатом по десять лет было всего. А он меня с Юлькой на плечах из горящего дома вынес. Родители там остались. Я помню, как их хоронили. В одном гробу, в одну могилу. У них и памятник один на двоих.
Сердце сжалось в кулак, он потер грудь, сделал глубокий вдох. Выдохнул.
— Таблетку? — Катрина обеспокоенно заглянула ему в лицо.
Артем усмехнулся.
— Вот только не надо. Штучек этих твоих не надо и жалости твоей мне тоже не надо. Я не Игнат.
— Дурак, — хмыкнула она. — Я не жалею тебя. Нет, — и головой покачала для убедительности. — Я просто…
Он посмотрел внимательно, уловил, как напряглась, замешкалась, словно боролась с собой.
— Я просто люблю тебя, — произнесла на одном дыхании.
— Любишь? Но до сих пор считаешь убийцей. Хотя, знаешь, я бы убил Гурина. Но он выкупил свою жизнь тобой. Переписал на тебя свой бизнес. Юридически все грамотно оформил, чтобы не иметь даже лазейки получить все обратно. Меня все устраивало, потому что мне нужна была ты. Так что не убивал я твоего отца. Мне было ради чего жить и что терять. Ты, Юлька…
Он запрокинул голову, закрыл глаза. Не хотел вспоминать. Слишком больно до сих пор. Он понимал, что ничего не изменить и не вернуть. И что многое стало иначе. Вот только дышать по-прежнему трудно, и голос срывался от непрошеных слез, и обида снедала изнутри.
— Она любит тебя, Тем, — Катрина прильнула к нему. — Юлька, — прочертила круг по его груди. — Когда ты в больницу попал, она попросила меня купить икону святого Пантелеймона. Ему молятся о здравии тех, кто болен, — Артем смотрел в изумлении на жену, вычерчивающую рисунки на его груди. И сердце щемило от нежности. — А потом попросила научить, как правильно молиться, чтобы ты выздоровел. Она очень переживает за тебя. И любит. Ты же ее брат. Самый родной человек.
Слеза блеснула на ее щеке, но она быстро вытерла ее.
— Ты восхитительная женщина, — он обхватил ее за шею, запрокинул голову и поцеловал. Нежно, мягко проникая в ее рот языком, не выпуская ее жаждущего взгляда, не торопясь. Желая только одного — показать, как сильно он ей благодарен. Сейчас, в эту минуту. Просто за то, что она есть в его жизни. И она поняла. Тихо вздохнула и прикрыла глаза, а из-под опущенных век скатились слезы. Артем собрал их губами, чмокнул в кончик носа и зарылся в ее волосы, вдыхая аромат полевых цветов. — Как же я тебя люблю.