— С ней все будет в порядке, — поддержал Игнат, сворачивая во дворы
— Хотелось бы верить, — усмехнулся Артем, увидев у подъезда полицию и скорую. Сердце сжалось в кулак, и дышать стало нечем…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
Март, 2015 год.
Суббота. Вечер.
Ася смотрела в потолок. Время нещадно ускользало с солнечными лучами. Закат заливал багрянцем комнату. Где-то глухо пробили часы — Ася сбилась со счета. Сперва отсчитывала секунды, а потом устала. Погодин не приходил. Руки затекли, ноги ныли от веревки. Глаза болели от смотрения в одну точку, отдохнуть бы, прикрыть их ненадолго, но скопившееся внутри напряжение не позволяло расслабиться. Сегодня ее должны убивать.
Вот только страшно не было. Даже помня, что Кирилл уже однажды с ней сотворил. Она просто знала — сегодня все будет хорошо. Сегодня она не одна. И Артем успеет вовремя, потому что он рядом. И он услышит, когда придет время. Главное, разговорить Погодина.
Она прикрыла глаза всего на мгновение, собираясь с мыслями. Тихие шаги не заставили себя ждать. Они приближались и под тяжестью веса поскрипывал пол. Ася осторожно повернула голову в сторону темного провала двери. Погодин замер в пороге: на губах хищная улыбка, в серых глазах шальной блеск, а в руках — черная плетка с металлическими шариками на кожаных косах. Ася помнила эту плетку и боль, обжигающую, рвущую плоть. По коже рассыпалась дрожь, и позвоночник лизнул холод страха. А Ася думала, что не боится его. Ошибалась.
— Ну здравствуй, миледи, — холодный голос, без тени эмоций. И только взгляд, блуждающий по ее полуголому телу, выдавал Погодина с потрохами. Он хотел ее, и это желание сводило его с ума. — Как видишь, я держу свое слово.
— Прости, не подготовилась, — она демонстративно дернула связанными руками. — Ждала тебя позже. Ты же обещал завтра к полудню меня…убить. Решил начать пораньше?
— Кусаешься? — он осклабился и подошел ближе, проводя плеткой по бильцу кровати. Вышел жалобный стон, резанувший по ушам. Ася невольно поморщилась. — Это заводит, — добавил, коснувшись плеткой ее ступни. — Ты не такая, как все. Другая, — задумчиво произнес Погодин.
— Только не для тебя я, — Ася облизала губы. — А тебе ведь хочется, правда? Чтобы я твоей была. Твоей, не Крутова. И не только в постели, верно?
Он бросил гневный взгляд, взмахнул рукой — шарики со свистом рассекли воздух, впились в кожу бедра. Ася с трудом подавила крик от обжигающей боли. Она ждала удара, но отвыкла от такой боли.
А Погодин сел на край, собрал пальцем выступившую на бедре Аси кровь, облизал.
— Не дразни меня, девочка, — прохрипел, прикрыв глаза, смакуя ее кровь.
Ася ощутила, как тошнота подступила к горлу. Она сглотнула колючий комок, глубоко вдохнула. Выдохнула едва слышно.
— А то что? — знала, что его нельзя провоцировать. Артем предупредил, чтобы она не лезла на рожон. Но она не могла иначе. Погодина так просто не разговорить — его нужно вывести из равновесия. А провокация — самый действенный способ. — Убьешь? Запытаешь до смерти как родную мать?
Ася увидела, как он напрягся — пальцы добела сжали плетку.
— Ты поэтому ненавидишь Крутова? — Ася облизала пересохшие губы. — Потому что он бросил тебя в детском доме, как твоя мать когда-то оставила тебя для игр пьяному сожителю? Потому что он обещал быть тебе братом и вытащить из приюта, а сам забыл о тебе? И тебе снова и снова приходилось испытывать унижение…
— Замолчи, — процедил сквозь зубы, распахнув глаза. Они потемнели от гнева. — Моя мать была конченой алкоголичкой и заслужила то, что с ней стало. Как и ее любовник, сгнивший в тюряге за убийство. Никто ведь не мог подумать на маленького мальчугана, — он усмехнулся. — Все меня жалели, а я мечтал только об одном — наконец жить нормально. Без ежедневных побоев и пьяных мужиков, использующих меня в качестве секс-игрушки.
Ася слушала, затаив дыхание, страшась спугнуть его лирический настрой. Пусть говорит, лишь бы все это быстрее закончилось.
— В детдоме было гадко, — он поморщился, — но я справлялся. Пока не появился Артем. Он все время молчал, ни с кем не дружил. Просто ел, пил и спал. Все остальное время либо в окно смотрел, либо в потолок, лежа на кровати. Он даже на занятия не ходил. И пахло от него выкристаллизованной ненавистью. Такой яркий, ничем не замутненный аромат. Так пахнет только от тех, кто все потерял. Как я.