Мне в руки засовывают скрученные и перемотанные зеленой резинкой купюры – пятитысячные, много. Мужчина ждет моего ответа, что я все поняла и именно так и сделаю.
– Почему ты мне помогаешь? Мог бросить в лесу и не тащить в дом.
– Я человек, а не зверь.
– Мог сдать вчера гостям.
– Я не крыса.
– Мог позвонить Покровскому.
Молчит несколько секунд, сжимаю в ладони деньги.
– Живи с этим сама, – низкий тяжелый голос, в нем горечь и боль.
Вот же черт.
– Тебя предали именно так?
– Выметайся.
– Спасибо. На самом деле спасибо. И я ничего не сливала.
Вышла, громко хлопнув дверью, морозный воздух обжег кожу, в глазах щиплет. Вот какого обо мне хорошего мнения, оказывается, да плевать, на всех плевать, я сама со всем справлюсь, моя совесть чиста. А если Тихон ни в чем не разобрался, сделал выводы, это его трагедия.
В маленьком окошке полная кассирша пьет чай с булкой, меня замечает не сразу.
– Какой ближний на юг?
– Адлер, через час, стоянка пять минут.
– Один, купе.
Тетка облизывает пальцы, даже через стекло до меня доходит душный аромат ее духов, начинает мутить, отворачиваюсь, медленно вдыхаю.
– Паспорт.
Я теперь Есения, надо об этом не забывать. Оплачиваю билет, прячу в карман джинсов. Просто гуляю по перрону, наблюдая, как дворник метет снег и матерится, разговаривая сам с собой. Адлер – это хорошо, море, сейчас не сезон, народу мало.
Назову девочку Вита.
Эта мысль приходит сама собой, как и та, что в Адлере не сезон. Задерживаю дыхание, тест не купила. Боюсь, что Серафима ошиблась, и ничего нет. Ее нет.
Виталина – в честь папы, я же Витальевна. И он никого не убивал, он не мог. Ложь все это. И Тема говорил со злости, говорил, что они нас предали и бросили.
Уже рассвело, час прошел в спутанных мыслях, предъявив билет, иду, прижимая к себе пакет с бутербродами, расталкивая народ в проходе, нашла свое купе. Двое парней, на вид около двадцати, играют в карты, удивленно смотрят на меня. Совсем не хочется трястись с ними двое суток, а еще отвечать на глупые вопросы и поддерживать беседу.
– Моя сверху, вы не против?
Показываю на полку, бросая туда пакет, снимая куртку и шапку. Поезд трогается, парни, кажется, забыли алфавит, но тот, что выше и смазливее, приходит в себя первым.
– Ну, это просто подарок, девушка, а вы не снегурочка?
– Я фея. Злая. Не люблю разговорчивых и прилипчивых.
– А имя есть у злой феи?
– Отъебись.
Не хочется грубить, но я сегодня совсем не расположена к знакомствам и светской беседе под подкидного дурачка.
– Очень приятно, я Макс, а это Ваня.
Макс начинает что-то без умолку трындеть, а у меня, как у собаки, шерсть на загривке встает дыбом. Воздух становится густым, неуверенно тяну руку за курткой, щелчок ручки двери, во рту пересохло. Ох, лучше бы я была с этими парнями дружелюбней, я уже согласна на тупые анекдоты и случаи из студенческой жизни, но только не то, о чем я думаю.
– Эй, тут занято. Дядя, куда ты прешь?
– Я тебе сейчас нос сломаю.
Слишком знакомый голос бьет по нервам, горько улыбаюсь. Неужели не увидеть мне море? Боюсь обернуться, в глазах парней испуг и замешательство. Они смотрят на того, кто за моей спиной.
– Эй, кукла, может, ты подвинешь свою попку?
А из моих легких выходить весь воздух. Нет, это не манера Гектора, у того в лексиконе нет слов «попка» и «нос сломаю», тот морально лишь взглядом может уничтожать.
Теснясь к парням, наконец могу рассмотреть зашедшего и занявшее все свободное место мужика. Запах перегара и одеколона, на щеке порезы от бритвы, сумка-баул падает на нижнюю полку рядом со мной, поезд набирает скорость.
– Ну что, малышня, есть что выпить? Трубы горят с утра. О, да ты реально кукла. Пирсинг в носу настоящий?
Громкий смех, от перегара начинает мутить. Два студента и вахтовик с похмелья – не самый плохой вариант для компании на двое суток. Все лучше тех моих ребят с погоревшей заимки, зря пацанам нагрубила.
Глава 31
Арина
Увидела море лишь из окна поезда. Оно было темное с большими пенными волнами, а над ним грозовое небо с тяжелыми тучами. Все как в моей жизни.
Веселого и хамоватого вахтовика звали Толян, нам с Ваней и Максом пришлось слушать пошлые анекдоты, смешные, по мнению Анатолия, случаи из его нелегкой жизни, пить до утра водку. Я пила лишь чай, объяснив с большим трудом, что у меня язва, и алкоголь противопоказан. Студентам возлияний крепкого алкоголя избежать не удалось.