– Где она? В Москве?
– Нет, она в N… Я не знаю, что она натворила, что опять выкинула, но думаю, вам нужно торопиться.
Глава 38
Арина
Яркий свет даже через закрытые веки режет глаза. Последнее, что помню, как кричала на Костю и билась в истерике, желая ему сдохнуть. Под ладонью гладкая ткань, приятно пахнет, тепло, но в одну секунду страх прошибает тело холодным потом.
Просыпаюсь.
Нет.
Он не смог.
Я бы почувствовала.
Он не мог его убить.
Он со мной.
Рука ложится на живот, кусаю сухие губы, немного отпускает. Мне что-то снилось, пытаюсь вспомнить. Лучи заходящего солнца пробиваются сквозь туман, дым костров, запах, я так его отчетливо чувствовала. Запах крови и железа.
Мужчина. Воин с опущенной головой и мечом, с блестящей стали которого капает кровь на припорошенную серым снегом землю. Мой викинг, мой славный воин, как же я хочу к тебе.
Горячие дорожки бегут по вискам. Люблю его, люблю до боли и разрыва сознания. Понимая, что все до этого, до встречи с ним было в моей жизни неправильно и неправильным. Жалким спектаклем, игру в любовь, моей глупостью и доверчивостью. Мне хватило всего несколько недель, его забота и тепло в глазах, его губы и руки.
Все это было настоящим.
– Что значит – ты не можешь? Так какого хрена я привез ее к тебе и плачу этой гребаной клинике бешеные деньги? Ты вроде бы у нас доктор с золотым руками? Так давай сделай что-нибудь ими!
Костя кричит за дверью, поворачиваюсь на бок, открываю глаза. Больничная палата, но то, что это именно она, выдает капельница, висящая на штативе, и слишком белые стены. В остальном это комната с кроватью и стильной мебелью, как в дорогих отелях.
Моя «любимая» клиника можно сказать, Кося регулярно сюда таскал, все боялся за мое женское здоровье, что его любимая игрушка сломается и перестанет исправно раздвигать ноги. Год назад здесь была, тачку еще новую разбила, в аварию попала после Нового года.
– Я не рекомендую проводить принудительное прерывание беременности, я вообще еще не видел ничего, даже пациентку, у меня нет анализов, нет УЗИ, нет элементарного собранного анамнеза.
Узнаю голос своего гинеколога, Эдуард Маркович ничего не будет делать, пока не проверит сто раз, а потом не перепроверит снова.
Поднимаюсь, вытаскивая из вены иглу, прислушиваюсь к ощущениям, голова не кружится, не тошнит, я в одном белье.
– Не переживай, малыш, никто не будет ничего прерывать, скоро приедет папка и устроит в этой элитной клинике маленький Армагеддон.
Улыбаюсь произнесенным шепотом словам, представляя, как Покровский появится огромной фигурой в коридорах клиники, как будет тихо закипать, а потом орать громче Никифорова.
Почему я так уверена, что он приедет? Не знаю. Чувствую.
А еще хочу в это верить, но придется что-то сделать и самой. Гоню мысли о причастности моего любовника к смерти родителей, если сейчас начну грузиться ими, толку от этого будет мало. Но застываю, впиваясь в больничное белье пальцами, смотрю в одну точку.
Я жила десять лет с палачом, с убийцей моих родителей, Костя никогда не врал – недоговаривал, молчал, уходил от темы, но не врал. А когда недавно спросила – промолчал.
Черт!
Прикусываю щеку, зажмуриваюсь, только бы не сорваться снова в истерику. Но понимание ситуации давит бетонной плитой, ломая хрупкие кости, кроша их в пыль, разрушая изнутри тот тонкий мир, в котором я жила.
Как я буду жить дальше, если мои догадки окажутся правдой?
– Вы уже проснулись, Арина?
Голос доктора звучит над головой, вздрагиваю, открыв глаза, смотрю в лицо мужчине. Он совсем не изменился с нашей прошлой встречи, примерно год назад, такой же ухоженный, стильная бородка, такая модная оправа очков, легкая улыбка. Второй мужчина после Кости, кто видел все мои прелести и знает много интимных подробностей.
– Как там? – киваю на дверь.
– Отвратительно. Ну, расскажешь, что случилось? По словам господина Никифорова ты беременна, как такое произошло?
– Господин Никифоров к этому не имеет никакого отношения, может, поэтому это и произошло.
– Но вы сказали ему другое?
– Да.
В моей жизни не так много встречается хороших людей, но Эдуард Маркович один из них.
– Даже так?
Мужчина удивленно вскидывает идеальную бровь, берет стул, садится напротив меня, быстро смотрит на закрытые двери, снова на меня. Берет за руку, измеряет пульс, крутит мою голову, разглядывает.
– Когда?
– Думаю, недели три назад.
– Кто?
– Вы не знаете.