– Ну и слава богу, а то у меня клиника, жена, дети, помирать не хочется. Но нужно все тщательно проверить, взять анализы, УЗИ, много всего. Вдруг тебе только показалось, о плохом думать не хочу.
Показалось? Да я уже свыклась с этим событием и почти имя начала придумывать, чтоб не сойти с ума от других мыслей.
– Я не дам себя выскребать. Вы понимаете меня? – сверлю светилу гинекологии взглядом, вкладывая в него все несказанные слова. – Что бы там ни хотел и чем бы ни запугивал вас Костя, этого не будет. И мне будет глубоко плевать на то, что вам дорого.
Эдуард Маркович пристально смотрит, он мужик умный, умеет анализировать, и я надеюсь не гнида. Жалко разочаровываться в нем.
– Надень халат, и пойдем, посмотрим тебя.
Доктор никак не отреагировал на мой выпад, вышел из палаты. Нашла халат, тапочки, в коридоре происходит заминка, меня просят подождать, когда освободится кабинет. Гектор, сложа руки на груди, стоит у окна, задумчиво смотрит на белый, сверкающий до рези в глазах на солнце снег.
– Тебя оставили проконтролировать мой аборт, или лично примешь участие, чтоб доложить от первого лица о проделанной работе?
Четкий хищный профиль, бледная кожа, светлая щетина, на скулах играют желваки, снова во всем черном. Несколько секунд полный игнор моей персоны. Как же они все меня достали, хочу стереть память и не помнить ничего до момента встречи с Тихоном, ни одной их рожи.
– И не противно? Не надоело?
Не понимаю, зачем задираю зверя, наверное, хочу выплеснуть всю обиду, что скопилась внутри. Она как кислота разъедает и без того исковерканную душу.
– Чего ты хочешь? – спрашивает, даже не поворачиваясь, плечи расправлены, кадык дергается на шее.
– Чтобы вы все сдохли и исчезли из моей жизни, – говорю самое мое заветное желание, как Деду Морозу на новогоднем утреннике, выплевывая слова в лицо мужчине.
А вот теперь смотрит в глаза, узкие зрачки, светло-голубая радужка, в нем чувствуется опасный зверь, волк, что ищет добычу. И он найдет. Найдет и загрызет. Нет, я не понимаю, что его связывает с Никифоровым.
– Я помогу тебе.
– Сдохнешь?
– Помогу это сделать другому.
Ступор.
Пальцы леденеют еще больше.
Задерживаю дыхание, слышу лишь биение своего сердца и шум в ушах.
Он шутит сейчас так? Нет, Гектор не умеет шутить, он даже улыбается редко.
Розыгрыш? Подстава? Проверка на прочность и вшивость?
Господи, а ведь в моем возрасте девушки решают куда проще задачи: какое надеть завтра платье, где отдохнуть в отпуске или как отшить надоедливого ухажера. У меня всего этого не было, я даже не понимаю этих проблем, мои вот здесь, сейчас, и как реагировать на этот ответ, ставящий в тупик?
Моргаю несколько раз, поправляю халат, цепляюсь взглядом за тонкий белый шрам над левой бровью мужчины.
– Ты хочешь свободы?
Но ему не нужен мой ответ, он и так его знает.
– Тут наши желания совпадают. Мне она тоже нужна.
Моя жизнь в последнее время полна неожиданных поворотов и событий. Гектор удивил. И он не шутит.
Глава 39
Покровский
– Серега, не спи, сейчас скину один номер, пробей, где он сейчас по геолокации, только срочно, вот кровь из носа, как нужен адрес. И да, запиши данные: Корнилова Арина Витальевна, девяносто седьмого года рождения, узнай все, что сможешь, с пяти лет воспитывалась в детдоме города N….
Маркелов мычит в трубку, спать я ему точно сегодня не дам, да и утро уже. А я как в прострации, не понимаю, какое время суток, все слилось в одну массу серых дней и ночей. Когда спал, когда ел, не помню, в организме лишь кофе и никотин.
– Да, и еще: закрой все личные счета, счета фирм, что завязаны на нас, чтоб доступ мог к ним иметь только я. Чтоб ни одна операция не прошла без моего согласия. Сава начнет давить, ссылайся на меня. Будут проблемы, звони, но лучше без них.
Отключаюсь, бросаю телефон на соседнее сиденье, сжимаю руль, стою на светофоре, смотрю в одну точку. Карима пришлось оставить у Светки с ее любовником, парни подъедут, заберут его, моя секретарша, надеюсь, сделает все, как я сказал. Но не они и даже не Саид с Савелием меня волнуют.
Этот город может сгореть в огне, накрыться кипящей лавой и покрыться пеплом, если я не найду свою девочку.
Прикипел сердцем, душой, всей своей сущностью, в сорок два года – нет, не влюбился, а полюбил женщину. Ее молчание, взгляд, касание рук, вкус губ, это все МОЕ, как и она сама. Только МОЯ с облаком рыжих волос, тихим стоном, серо-голубыми глазами и россыпью веснушек. Эта женщина с МОИМ запахом полевых цветов и солнца ранним утром в конце лета.