– Викинг пал к ногам женщины?
– Викинга никто не сможет сломить. Нет, он не пал, он нашел в ней силы и смысл.
– Не хочу думать о том, что могу тебя потерять, быть хозяином города очень опасно. Мне та женщина в лесу говорила, что у тебя неприятности.
– Хочешь, уйду и буду водить трамвай?
– Нет, не надо отнимать чужой хлеб.
– Не буду, если ты согласишься.
– Я согласна.
– Люблю тебя.
– И я люблю. А что за кольцо?
– Сейчас принесу.
Поднимаюсь с кровати прямо так, голый, и иду к комоду. Черная бархатная коробочка лежит в первом ящике, подхожу вновь к Арине, она лежит, едва прикрытая одеялом, красивая до рези в глазах.
– Только не вставай на одно колено, не надо, Тихон.
– Я ночью сделаю кое-что более приятное на коленях перед тобой. Надеюсь, с размером не ошибся, а то разгоню к чертям весь магазин.
У самого слегка дрожат руки, но колечко с круглым небольшим кристально чистым бриллиантом подходит на безымянный пальчик идеально.
– Оно очень красивое.
Арина тянется, целует меня, но потом испуганно смотрит в глаза и бледнеет.
– Что, что случилось? Арина, что?
– Тошнит.
Бросает одеяло на пол, скрывается за дверями ванной.
– Сначала в ЗАГС, а потом к врачу!
Кричу вслед упругой, убегающей от меня попке, нахожу в ворохе нашей одежды свой телефон, читаю уведомления, десятки пропущенных звонков.
– Говори, что случилось? – первый мой звонок Мишане Кобзеву.
– Труп Савелия Кузнецова был найден в служебном помещении нашего аэропорта, предположительно ранение острым предметом в шею. Могли и не узнать его, парик, борода, чужой паспорт, узнали, что лететь хотел в Москву, а уже оттуда был куплен билет в Германию.
Арину выворачивает в ванной, морщусь, жалко мою девочку, но ни капли – бывшего друга.
– Спасибо, Миш, после праздников будешь майором, обещаю.
– Да куда там, глухарь на глухаре.
– Это ожидаемый глухарь.
Прощаюсь, набираю свою охрану, Карим отвечает сразу.
– Доброе утро, Тихон Ильич.
– Действительно очень доброе, – слышу, как в душе льется вода, хочу снова к своей девочке, хоть пожалеть немного. – Докладывай.
– Улетел он в ночь, прямой на Стамбул и не один, девушка с ним была.
– Одна новость лучше другой.
Бросаю телефон на кровать, иду к Арине, тихо захожу в душевую, клубы пара окутывают ее тело, вода стекает по коже и волосам. Обнимаю сзади, целуя в плечо.
– Как ты?
– Нормально. Доктор сказал, токсикоз ожидаем.
– А хочешь в Грецию? Там вилла пустует, соседи хорошие, тебе понравятся.
– Сегодня? Нет. Извините, мужчина, я сегодня замуж выхожу.
Эпилог
Арина
– Посмотри на меня, солнышко, посмотри на меня. Что случилось?
– Я не хочу.
– Чего ты не хочешь?
– Не хочу идти в сад.
– Почему не хочешь?
Дочка всхлипывает, стирает ладошками с щек слезы. Сажусь перед ней на корточки, мы, конечно, ужасно опаздываем, но надо ее успокоить сейчас.
Прячу улыбку, не могу сдержать свою радость вот уже три года и четыре месяца, нет, скорее всего, больше. Поправляю белую шапочку и выбившиеся из-под нее рыжие непослушные кудри.
– Марьяша, посмотри на меня, ну, не опускай глазки, вот так. Ты такая красивая у нас с папой, знаешь?
– Знаю.
– Все-то ты знаешь. А тогда к чему эти слезы?
– Не хочу.
Дочь складывает руки на груди, дует губки, отворачивается. Так всегда: сначала она плачет, потом психует, хочет добиться своего, а потом рыжей лисичкой лезет в душу и получает то, чего хочет. Но я не папа, со мной этот номер проходит плохо.
– Тогда чего ты хочешь? – смотрю на часы – так и есть, уже опоздали, сейчас встанем в длинной пробке на въезде в город. Марьяна захочет пить, писать, кушать, смотреть мультики.
– Хочу собаку, – теперь она смотрит на меня своими ясными голубыми глазами, такими же, как у ее отца.
– А крокодила?
– Нет, его не хочу.
– Зря, я думала купить тебе крокодила.
– Я не хочу крокодила.
– Давай мы поедем, и ты подумаешь, хорошо? А заодно расскажешь про собаку.
Наконец выходим из дома, снег скрипит под ногами, вдыхаю морозный воздух, совсем скоро Новый год, вообще, зима в моей жизни вызывает массу противоречивых эмоций.
– Арина Витальевна, доброе утро, Марьяна, привет.
Наш водитель улыбается, подмигивает дочери.
– Саша, Саша, представляешь, у меня скоро будет собака, мама хочет крокодила, но собака ведь лучше, – Марьяна дергает меня за руку. Знаю я этого великого волшебника, кто пообещал девочке собаку, с ним надо вечером разобраться.