Но, не считая этого прокола, все складывалось очень хорошо.
Мы разговаривали целый день. Это было похоже на чат в реальной жизни, когда разговор затягивается на часы и невозможно оторваться от экрана.
Я даже признался, что соврал насчет самого позорного случая в своей жизни. Тот, о котором я ей рассказал, не шел ни в какое сравнение с другим происшествием, когда я назвал учительницу «мамой» (мне было восемь лет).
Шарлотта тут же подняла мне настроение, рассказав об одном случае, когда сказала покупателю, выходившему из магазина: «До свидания, я вас очень люблю».
Потом пришлось бежать ему вслед и объяснять, что она имела в виду совсем не то.
Когда наступил вечер, я вдруг понял кое-что насчет Шарлотты.
Я никогда и ни с кем не испытывал ничего подобного. И правда казалось, что мы знакомы всю жизнь.
Пятница, 17:34
Просидев у меня весь день, Шарлотта захотела прогуляться.
Обычно при мысли об этом меня прошибал холодный пот и я начинал придумывать отговорки, почему это невозможно сделать. Но на этот раз все было проще по двум причинам.
Во-первых, мне не надо было ничего от нее скрывать. Я все ей рассказал, и если бы вдруг у меня начался приступ паники, Шарлотта бы поняла: надо бегом возвращаться домой.
И во-вторых, за последние несколько недель мне стало намного лучше. Не то чтобы я резко выздоровел, нет, улучшения были медленными и постепенными. Но мне даже удалось совершить долгую прогулку самостоятельно без катастрофических последствий.
Стоял прекрасный летний вечер, и вскоре я понял, что представление Шарлотты о прогулке сильно отличается от моего. Ее размашистые уверенные шаги были полной противоположностью моей летаргической поступи. Поэтому каждые две минуты ей приходилось останавливаться и ждать, пока я догоню ее. Но что касается всего остального, я держался молодцом. Вспоминая те дни, когда переступить через порог собственного дома было уже великим подвигом, я понимал, что с тех пор достиг немалого прогресса. Теперь я мог даже пройти мимо мини-маркета, а совсем недавно казалось, что путь дальше мне заказан навеки.
Эти мысли так занимали меня, что я не заметил, как Шарлотта ушла совсем далеко. Почувствовав первые признаки беспокойства, я разглядел ее вдалеке и перешел на бег, что со стороны, должно быть, выглядело весьма комично.
Она ждала меня, сидя на скамейке на краю поляны для игры в боулинг. Я сел рядом, радуясь возможности отдохнуть. Мое тело было на грани изнеможения.
— Вот так пенсионеры и проводят время, — проговорил я, переводя дыхание. — Сидят и смотрят, как другие играют в боулинг.
— Сам ты пенсионер, Синклер, — сказала Шарлотта и опустила голову мне на плечо.
Я неуверенно обнял ее и подумал, что, пожалуй, она права.
Пятница, 18:10
Кажется, я потихоньку привыкал находиться вне дома, поэтому предложил поужинать в кафе «Касабланка».
Шарлотта пошла домой переодеться и через десять минут появилась в «выходном» платье. Оно было зеленое, длинное и красивое и от какого-то знаменитого дизайнера, про которого я, правда, раньше не слышал.
И тут я заметил, что волосы у нее уже не каштановые, как на том фото, что она мне прислала. Она покрасила их в шикарный цвет красного вина.
«Кэролин Квентин была бы счастлива выглядеть так», — подумал я про себя.
Пятница, 19:03
Мы сидели за тем же столиком, что и тогда с Лори и Чейенн. Казалось, это было сто лет назад. В зале горел камин, окрашивая стены в оранжевый свет. Все было, как тогда, но с единственной разницей: я был расслаблен, разговор складывался как-то сам по себе, и рядом со мной сидел человек, без которого я уже не мыслил своей жизни.
Я разглядывал лицо Шарлотты, которое за эти месяцы каким-то таинственным образом стало привлекательным. Все казалось прекрасным: свет, настроение, время.
И я вдруг понял, что нужно сделать.
Я попросил ее переехать ко мне.
— Нет, — ответила она.
— Что?
— Я сказала «нет», Синклер. Хочешь, чтобы мы были вместе, — сам переезжай в Йоркшир. Будешь работать в магазине.
— Но я не могу. Я еще слишком болен, чтобы ехать так далеко.
— Не верю. Ты говорил, что не можешь выйти из дому, но мне так не показалось. К тому же там, в Йоркшире, вся моя жизнь, а тебя тут ничего не держит. У меня еще и дети, Синклер. Нельзя срывать их с места. А с магазином что делать?
— Продать?
— Ты хоть понимаешь, как эгоистично это звучит?
— Да. Да, кажется, понимаю.
— И?
— Ну… не знаю. Решать тебе.
— Нет, Синклер, это тебе решать. Ты должен сделать выбор. Скажи-ка, какой мой любимый коктейль?