– Они все кажутся такими… – мотает она головой и умолкает.
– Фальшивыми?
– Да. Как будто они пытаются быть не самими собой, а такими, какими их хотят видеть мужчины.
Я показываю на одну, которая пишет, что ее хобби – виндсерфинг и пляжные вечеринки.
– И у таких, должно быть, слишком много друзей.
– У некоторых да, наверняка.
Миллисент продолжает просматривать профили, нахмуривается:
– Мы не можем подбирать женщину на сайте знакомств.
Я молчу, и она поднимает на меня свои зеленые глаза. Я улыбаюсь.
– Что? – спрашивает Миллисент.
– У меня есть другая идея.
Она расслабляется и выгибает одну бровь:
– Тебе это только что пришло в голову?
– Да.
– Тогда выкладывай.
Я оглядываю парк, и мой взгляд, наконец, останавливается на женщине, сидящей на другой скамейке и читающей книгу. Я киваю на нее:
– Как насчет этой?
Миллисент изучает женщину и улыбается:
– Ты хочешь подыскать кого-нибудь в реальном мире?
– Для начала – да. Так мы найдем ту, что соответствует физическому типажу Оуэна. А затем проверим в сетях, подходит ли она нам.
Миллисент снова переводит глаза на меня. Они такие яркие! Жена кладет на мою руку свою. И от ее прикосновения по всему моему телу распространяется теплая дрожь. Как будто я перезаряжаюсь. Даже мой мозг проясняется.
Миллисент кивает, уголки ее рта задираются вверх в довольной улыбке. Теперь мне хочется только одного: поцеловать свою жену. Опрокинуть на траву прямо посередине парка и сорвать с нее всю одежду.
– Я всегда понимала, почему вышла за тебя замуж, – произносит, наконец, Миллисент.
– Потому что я такой замечательный?
– И покорный.
– А еще довольно привлекательный внешне, – добавляю я.
– Если мы все сделаем правильно, – говорит Миллисент, – то полицейским никогда не придет в голову искать брачную пару. Мы будем вольны делать все, что нам захочется.
Что-то в ее словах еще больше усиливает мое возбуждение. Мир полон вещей, которые я не могу делать и не могу себе позволить – от домов и автомобилей до кухонного оборудования. Но это… Это дает нам ощущение свободы. Это единственное, что целиком наше, только наше и нам подконтрольно. Благодаря Миллисент.
– Я согласен, – говорю я жене.
– Согласен на что?
– На все.
Я доезжаю до станции Санрейл и сажусь на поезд, следующий до Алтамонте Спрингс – в обратном направлении от того места, где живет Петра. Технически этот городок лежит за пределами Вудвью, и все же он был частью «охотничьих угодий» Оуэна. Женщины здесь повсюду: молодые, старые, высокие, низкорослые, худые, толстые. Они на каждой улице, в каждом магазине, на каждом углу. Мужчин я не замечаю. Я вижу только женщин. Как раньше. В молодости я даже не представлял себе, как можно выбрать всего одну женщину, когда вокруг их такое множество – совершенно разных и доступных.
Конечно, так было до моей встречи с Миллисент.
Теперь я изменился. Я все еще оцениваю всех женщин, но только уже по-другому. Я не смотрю на них как на своих потенциальных партнерш и любовниц или как на свои победы. Я оцениваю их по тому, соответствуют ли они типажу Оуэна. Я измеряю взглядом рост каждой женщины, смотрю на то, как она накрашена и как одета.
Вот одна молодая женщина выходит из прачечной самообслуживания и поднимается по лестнице в квартиру над ней. С того места, где я стою, мне трудно определить, насколько она высока.
Вторая женщина выходит из офисного здания. Она совсем низкого росточка, но раздражающе живая и энергичная. И садится в машину гораздо лучше моей. Я не уверен, что смог бы к ней подойти.
А затем я замечаю женщину в кафе и сажусь за столик рядом. Она просматривает в ноутбуке сайты, касающиеся двух тем: политики и еды. Я немножко разбираюсь и в том и в другом. И подумываю, как мог бы сложиться наш разговор. Любопытство побуждает меня выйти из кафе за ней следом и запомнить номер ее машины.
А потом я опять иду по тротуару, пока не замечаю миниатюрную женщину. Она – инспектор по парковкам. Выписывает штраф клиенту. Ее ногти коротко пострижены, волосы тоже. Мне не видно ее глаз – их скрывают солнечные очки. Но губы у нее не накрашены.
Я прохожу мимо достаточно близко, чтобы прочитать ее имя на бейджике:
А. Парсон.
Может – она, а может, и нет. Я еще не решил. Когда она отворачивается, я пару раз снимаю ее на телефон.
Уже поздно ночью того же дня Миллисент лежит в постели, изучая крупноформатную таблицу в своем компьютере. Дети спят. По крайней мере, должны спать. Во всяком случае, в их комнатах тихо.