— Вы кто? — наконец прищурился Грюм.
— Меня зовут Мерлин, это мои друзья и партнёры — Моргана и Мордред, — он намеренно опустил фамилии, но и имён присутствующим хватило. Они смотрели на легендарное трио, потеряв дар речи.
Гарри ухмыльнулся про себя. Его наставники всегда умели появляться эффектно.
— Уважаемые, — пользуясь наступившей тишиной, Моргана решила сразу же озвучить перспективы. — Сейчас мы отправим всех участников полночного столкновения, которые присутствуют в этом кабинете, домой. Это не обсуждается, — мгновенно пресекла она все возражения. — Под нашу личную ответственность. Им необходим отдых. А мы с вами побеседуем о том, что в вашем-нашем мире творится на самом деле, — Моргана нехорошо прищурилась, а её волосы угрожающе зашевелились.
Побледнел даже Грюм, Фадж и вовсе вздрогнул.
— Пожалуй им и впрямь надо отдохнуть, — как-то жалобно согласился он под цепким недобрым взглядом колдуньи. Мордред едва сдержал смешок.
Гарри запомнил душ и попытки партнеров что-то ему втолковать, спросить, объяснить. Вот только провалился в сон он раньше, чем смысл их слов дошёл до его сознания. Северус и Том переглянулись и, тяжело вздохнув, улеглись по обе стороны от их так неожиданно вернувшегося чуда, заключая его в кокон объятий. Гарри только удовлетворенно засопел.
Люциус без стука заглянул в гостевую комнату, где в прошлый раз размещали Блэка. Интуиция не подвела — Сириус сидел на кровати и методично напивался, глотая огневиски прямо из бутылки.
— Малфой. Пришёл позлорадствовать?
Люциус тяжело вздохнул и отобрал бутылку.
— Тебе надо поспать.
— Я сам знаю, что мне надо! Отдай!
— Сириус, послушай меня. Ты сейчас уверен, что тебя никто не поймёт, но поверь — ты заблуждаешься. Не хочешь спать — тогда хотя бы просто выговорись. Тебе станет легче. Но заливать горе алкоголем — особенно после всего пережитого физически — это не выход! — Люциус старался говорить спокойно и рассудительно.
Блэк открыл было рот, но потом только покачал головой.
— Я не знаю… просто не знаю — как на это реагировать?.. Вот веришь? Он был моим лучшим другом! Мы же не разлей вода были все школьные годы, — голос Сириуса срывался, он заговорил быстрее и речь его стала сбивчивой. — Я же в Азкабане… винил себя, думал: я — скотина, не защитил друга! Не смог спасти наше солнышко — его жену… а он её… сам… как мне с этим жить? — взвыл Сириус. — А Гарри? Как он мог так поступить со своим сыном?.. Знаешь, я привык, что Пожиратели — это зло… Но сейчас… Прости меня, Малфой, что ли? Я кажется вообще не понимал, что такое зло…
По щеке Сириуса всё-таки скатилась одна-единственная слеза. Глядя на разбитого, сломленного случившимся Блэка, Люциус не выдержал. Он хотел сделать хоть что-то, чтобы Сириус снова орал и ярился, спорил и язвил, но только не выглядел ожившим зомби.
Он наклонился и впился в губы партнера поцелуем. Сначала Сириус замер, а потом яростно ответил, как будто хотел в поцелуе выместить всю свою горечь и боль или просто найти забвение в страсти. Он отклонился назад, утягивая за собой Люциуса, и они рухнули на кровать.
Сейчас ни у кого не было желания проявлять нежность. Они хотели забыться, хотели оставить от пережитого воспоминания, которым отсутствие эмоций позволит быстрее поблёкнуть. Сириус впился в шею блондина, оставляя там наливающийся засос, Люциус только грубо рванул его мантию и разодрал рубашку.
Танец опасных хищников становился всё более яростным, но в сжигающем огне страсти они находили очищение. Руки словно сами знали: где прикоснуться, где надавить, а где быть нежнее. Они чувствовали друг друга на каком-то глубинном уровне, в порыве ласк словно становясь одним целым, проникая и сливаясь друг с другом, что бы уже никогда не суметь до конца разделить нить, которая связывала их в это необычное утро.
Джинни задумчиво изучала потрясающе красивую ракушку, найденную ею на дне бескрайнего океана. Витиеватая, с небольшой жемчужиной внутри, она красиво отливала перламутром. Джинни не заметила, как подошёл Квирит — один из матросов.
— Скоро совсем русалкой станешь, — неловко попытался он сделать комплимент.
Джинни пожала плечами и улыбнулась:
— Всё лучше, чем палубу каждый день драить. Благо — меня Дэйв не заставляет.
— Не, кэп, если уж пообещал, то слово сдержит — тебя никто не тронет. Только, Джинни, снять с нас проклятие — невозможно.
— Знаешь, я давно научилась верить, что ничего невозможного в мире нет. А ещё я верю Гарри. И просто не знаю другого такого человека, который смеясь, опровергал бы все неписанные законы. Так что — шансов у меня больше, чем может показаться, — она мимолётно улыбнулась.
Квирит с сомнением покачал головой.
— Он твой молодой человек? Ты так в него веришь.
— Он мне, как брат. Самый лучший брат в мире, хотя у меня их ещё шестеро, — Джинни протянула ему ракушку.
— Зачем? — смутился матрос. — Оставь себе. Ты так уверена, что выберешься отсюда — продашь потом, денег заработаешь.
Джинни только покачала головой.
— Нет. Пусть останется у тебя на память. Да и я хочу ещё поплавать — найду ещё.
Она прыгнула за борт, а матрос только проводил её задумчивым взглядом. Девушка, в отличии от того же Эмеральда, не грустила и не сидела целыми днями на палубе или в выделенной ей каюте. Расспросив матросов и выяснив, что океан вполне обычный и, конечно, в нём можно плавать, она теперь большую часть дня пропадала, изучая морские глубины. Её уже прозвали русалочкой.
А ещё Джинни выпросила у Дэйва пергамент и перо и частенько сидела за какими-то расчётами. Её непоколебимая уверенность, что или Эмеральд или она сама обязательно найдут выход, оказалась заразительной и для команды. Независимо от собственного желания, многие начинали верить, что они ещё смогут вернуться к обычной жизни или найти покой в посмертии.
Гермиона, после рассказа Рея, рвалась увидеть Гарри, но возлюбленный её удержал.
— Мия, солнышко, погоди. Парень на ногах не держался и, скорее всего, сейчас уже мирно спит. Ты сможешь увидеться с ним попозже.
— Да, наверное. Я просто так за вас волновалась. Ты тоже не в лучшей форме. Давай я сделаю тебе ванну?
Рей мимолётно улыбнулся:
— Тебе достаточно просто попросить домовиков.
— Мне самой приятно, — заупрямилась Гермиона и направилась в ванную комнату, где полезла в шкафчик за зельями, которые собиралась добавить в ванну. — Так в Министерстве осталось легендарное трио?
— Да, — Рей хмыкнул. — Знаешь, почему-то мне кажется, что если кто-то и способен достучаться до наших Министра и Великого оплота Света — то это они. Правда, решения у них могут оказаться кардинальными…
Гермиона усмехнулась. Ванна уже почти заполнилась водой и девушка методично вливала туда зелья, соблюдая порядок: снимающее усталость, расслабляющее мышцы, тонизирующее. Она только пожала плечами, отвечая на фразу Рея:
— Нашему миру не помешала бы хорошая встряска. Да и Фаджа с Дамблдором мне ни капельки не жаль. Где они были, когда вы Гарри похитили? А если бы все не сложилось так удачно для нас? А куда они — возглавляющие наш мир — смотрели, когда всё рушилось так, что теперь непонятно: как восстанавливать? А законы и традиции зачем попирали, причём не ими придуманные?
— Всё, всё, успокойся, — Рей, улыбаясь, притянул девушку в объятия и увлёк в нежный поцелуй. Пока у нас есть несколько часов передышки — давай отдохнём. Ты могла бы составить мне компанию в принятии ванны, — почти промурлыкал он.
— Могла бы… — согласилась Гермиона, отдаваясь на волю привычных и знакомых ласковых рук. — Мне нравиться эта идея…
Драко налил себе коньяка в бокал и задумчиво гипнотизировал его взглядом. Алкоголь он обычно не употреблял, но сейчас было так паршиво, что руки сами потянулись к бутылке, найденной в баре. До него всё равно никому не было никакого дела. Все нашли своё утешение в объятиях друг друга или в таком же одиночестве. Да и выспаться было необходимо пока такая возможность была. Но Драко не мог заставить себя спать.
Почему-то перед глазами упрямо вставали глаза Джинни, когда их с Поттером уносило с этого проклятого корабля. В них метался настоящий ужас. Драко понимал, что они ничего не могли сделать против самой магии, но мерзкое чувство стыда за то, что они бросили там девушку одну, неприятно грызло изнутри.